— Продолжай спать, приказываю тебе!
— Я сплю! — покорно ответил Годольфин.
— Годольфин, я люблю женщину!
— Я знаю это… я вижу ее…
— Где она?
— Она едет по мосту, — сказал Годольфин, который нередко смешивал прошлое с настоящим и будущим, что и бывало причиной ошибок Рене.
— Следуй за ней!
— Она перестает плакать… Входит толстый старик… Он выходит от нее… Идет по улице, спускается к реке.
— Это муж?
— Да, это муж!
— Что будет завтра с этим человеком?
— Я вижу, как он направляется к реке… идет по мосту…
— По какому?
— По тому, на котором находимся сейчас мы!
— Куда он идет?
— Не знаю… не вижу!
— Ладно! Возвратись к жене. Что с ней будет через три дня?
— Я вижу вооруженных людей… Они силой проникли в дом… Кровь! — с отчаянием выговорил Годольфин и поник головой, словно сломленный непосильным напряжением.
Тогда Рене взял его на руки, отнес на кровать и задумчиво сказал:
— Годольфин угадал, что я задумал! Мой проект удастся, и я буду обладать красоткой-еврейкой! Однако надо возвращаться в Лувр, королева ждет меня!
Рене потушил лампу, завернулся плотнее в плащ и вышел из лавочки.
— Не правда ли, все это очень странно? — шепнула Паола.
— Да-да, действительно «странно», — ответил Ноэ. — Это самое подходящее слово в данном случае!
Услышанное спугнуло его влюбленное настроение, и он скоро ушел, спустившись по лестнице на облюбованную мостовую перекладину. При этом он думал:
«Хорошо было бы повидать как можно скорее Генриха! Мне кажется, что его евреечка подвергается серьезной опасности!»
Незадолго перед тем, как Генрих Наваррский вошел в комнату Маргариты, принцесса сидела наедине с Нанси. Она была грустна, задумчива и, видимо, терзалась жесточайшей меланхолией. Нанси, посматривая на нее, думала: «Бедная принцесса, ей так необходима любовь, что она способна изобрести себе дружка, если он не найдется!»
Маргарита резко тряхнула головой и сказала:
— А знаешь ли, Нанси, он уже давно уехал, между тем от него нет ни малейшей весточки!
— Мужчины забывчивы, — ответила камеристка, — и на вашем месте, принцесса, я заплатила бы той же монетой.
— Бедная Нанси, — грустно сказала Маргарита, — вот и видно, что ты никогда не любила!
— Как знать, — слегка краснея, ответила Нанси.
— Что такое? — полушутливо сказала Маргарита, всматриваясь в лицо своей камеристки. — Ты любишь и ничего не говоришь мне? Так у вас завелись секреты?
— Ах, Господи, — еще более краснея, ответила Нанси, — но разве я сама знаю? Ведь любовь подходит незаметно… Сначала смеешься, шутишь, а потом настает момент, когда шутки замирают на устах…
