При этом имени Лепервье подскочил на своем месте.
— Проси, — крикнул он слуге, — проси господина Монжерона.
Результатом свидания Монжерона с Лепервье был обыск дома прекрасной садовницы, которая уже переехала и продала его.
Полиция вошла в коридор, добралась до стеклянной двери и проникла в ту комнату, которая была обита траурным сукном и где стоял гроб.
Монжерон руководил действиями полиции.
Теперь в этой комнате уже не было больше гроба и траура.
После тщательного обыска удалось найти в полу этой комнаты пружину, посредством которой открывалось отверстие.
Когда это отверстие было открыто, то все присутствующие увидели в подземелье черный гроб, вокруг которого горели четыре свечи.
Лепервье и Монжерон соскочили вниз.
— Это Моревер, — проговорил Монжерон.
— Да, — ответил Лепервье.
Они оба подошли тогда к трупу.
Лепервье дотронулся до него рукою и вдруг вскрикнул от изумления.
— Что такое? — спросил Монжерон.
— Да посмотрите!
— Да что же?
— Это не труп, — сказал спокойно Лепервье.
— Что?
— Это просто восковая фигура, — продолжал Лепервье. — И мы все введены в заблуждение.
Лепервье был прав: перед ним лежал не настоящий труп, не убитый Моревер, а просто артистически исполненная восковая фигура, одна из тех фигур, которые составляют гордость некоторых британских музеев.
Через несколько часов после этого Лепервье получил второе донесение от своего агента, в котором тот уведомлял его, что труп Моревера был украден ночью из морга.
Восковая фигура, изображавшая в таком совершенстве труп маркиза де Моревера, была оставлена под надзором двух полицейских агентов, а Лепервье и Монжерон, отправились в квартиру прекрасной садовницы, которая, по словам ее нового преемника, жила в доме № 79, в Хромовой улице.
Через полчаса они были уже там, но прекрасной садовницы, или госпожи Левек, не застали дома, так как она уехала, по словам дворника, на целую неделю. Тогда Лепервье приступил к обыску ее квартиры. Но самый тщательный обыск не привел ни к каким результатам.
На одном из столов Лепервье нашел письмо, адресованное Монжерону. В этом письме прекрасная садовница просила Монжерона бросить все его розыски относительно маркиза де Моревера.
«Я уезжаю из Парижа и, быть может, никогда больше не возвращусь сюда, — писала она. — А может быть, мы с вами еще будем встречаться двадцать раз с глазу на глаз, и вы не будете знать, кто я такая. Прощайте, господин де Монжерон, не отвергайте совета женщины, пламенно любившей вашего друга.
