Комната за спиной Бийо была заполнена такими же, как он, людьми из народа, вооруженными ружьями, косами или саблями, людьми, которых фермер остановил одним мановением руки.
Казалось, некое инстинктивное магнетическое влияние вынуждает этих людей повиноваться их предводителю, такому же плебею, как они, в котором они угадывали патриотизм, равный их патриотизму, а верней будет сказать, ненависть, равную их ненависти.
Бийо оглянулся, глаза его встретились с глазами вооруженных людей, и в их взглядах он прочел, что может рассчитывать на них, даже если придется прибегнуть к насилию.
— Ну что, — обратился он к г-ну де Ромефу, — решились они на отъезд?
Королева искоса глянула на Бийо; то был взгляд из разряда тех, что способны, обладай они мощью молнии, испепелить наглеца, которому они адресованы.
После этого она села и так впилась пальцами в подлокотники кресла, словно хотела их раздавить.
— Король просит еще несколько минут, — сообщил г-н де Ромеф. — Ночью никто не спал, и их величества падают с ног от усталости.
— Господин де Ромеф, — отвечал ему Бийо, — вы же прекрасно знаете, что их величества просят эти несколько минут не из-за того, что устали: просто они надеются, что через несколько минут сюда прибудет господин де Буйе. Но только пусть их величества поостерегутся, — угрожающе добавил Бийо, — потому что, если они откажутся ехать добровольно, их дотащат до кареты силой.
— Негодяй! — вскричал г-н де Дамас и с саблей в руке бросился на Бийо.
Но Бийо повернулся к нему и скрестил на груди руки.
Ему не было нужды защищаться: в тот же миг из соседней комнаты к г-ну де Дамасу устремились около десятка человек, вооруженных самым разным оружием.
Король понял: достаточно одного слова или жеста, и оба его телохранителя, г-н де Дамас и г-н де Шуазель, а также трое офицеров, находящихся рядом с ним, будут убиты.
— Хорошо, — сказал он, — велите запрягать. Мы едем.
Г-жа Брюнье, одна из двух камеристок королевы, вскрикнула и лишилась чувств.
Этот крик разбудил детей.
Маленький дофин расплакался.
— Ах, сударь, — обратилась королева к Бийо, — у вас, видно, нет детей, раз вы столь жестоки к матери!
Бийо вздрогнул, но тотчас же с горькой улыбкой ответил:
— Да, сударыня, больше нет. — И тут же повернулся к королю: — Лошади уже запряжены.
— Тогда скажите, чтобы подали карету.
— Она у дверей.
Король подошел к окну, выходящему на улицу. Действительно, карета уже стояла; из-за шума на улице он не слыхал, как она подъехала.
