– Хорошо, – сказал король, – значит, ты остаешься со мной?
– Договорились.
– Ладно, я ложусь.
– Добро!
– Но ты, ты ведь не ляжешь?
– И не подумаю.
– Я скину только камзол.
– Как тебе угодно.
– Штаны снимать не буду.
– Правильная предосторожность.
– Ну, а ты?
– Я останусь в этом кресле.
– А ты не заснешь?
– За это не поручусь. Ведь сон, все равно что страх, сын мой, не зависит от нашей воли.
– Но по крайней мере постарайся не заснуть.
– Успокойся, я буду себя пощипывать! Впрочем, голос меня разбудит.
– Не шути с голосом, – предупредил Генрих, который уже занес было ногу над постелью, но тут же ее отдернул.
– Ну, валяй, – сказал Шико. – Ты что, ждешь, чтобы я тебя уложил?
Король вздохнул, осмотрел тревожным взглядом все углы и закоулки комнаты и, дрожа всем телом, скользнул под одеяло.
– Так, – сказал Шико, – теперь мой черед. И он растянулся на кресле, обложившись со всех сторон подушками и подушечками.
– Ну, как вы себя чувствуете, государь?
– Неплохо, – отозвался король. – А ты?
– Очень хорошо. Доброй ночи, Генрих.
– Доброй ночи, Шико, только ты не засыпай, пожалуйста.
– Чума на мою голову! Я и не собираюсь, – сказал Шико, зевая во весь рот.
И оба сомкнули глаза, король – чтобы притвориться спящим, Шико – чтобы и вправду заснуть.
Глава 9.
О ТОМ, КАК ГЛАС БОЖИЙ ОБМАНУЛСЯ И ГОВОРИЛ С ШИКО, ДУМАЯ, ЧТО ГОВОРИТ С КОРОЛЕЙ!
Минут десять король и Шико лежали молча, почти не шевелясь. Но вдруг Генрих дернулся, словно ужаленный, резко приподнялся на руках и сел на постели.
Эти движения короля и вызванный ими шум вырвали Шико из состояния сладкой дремоты, предшествующей сну, и он также принял сидячее положение.
Король и шут посмотрели друг на друга горящими глазами.
– Что случилось? – тихо спросил Шико.
– Дуновение, – еще тише ответил король, – вот оно, дуновение.
В этот миг одна из свечей в руке у золотого сатира потухла, за ней вторая, третья и, наконец, четвертая и последняя.
– Ого! – сказал Шико. – Ничего себе дуновение. Не успел он произнести последнее слово, как светильник, в свою очередь, погас, и теперь комнату освещали только последние отблески пламени, догоравшего в камине.
– Горячо, – проворчал Шико, вылезая из кресла.
– Сейчас он заговорит, – простонал король, забиваясь под одеяла. – Сейчас он заговорит.
– Послушаем, – сказал Шико.
И в самом деле, в спальне раздался хриплый и временами свистящий голос, который, казалось, выходил откуда-то из прохода между стеной и постелью короля.
– Закоренелый грешник, ты здесь?
