Все публичные оскорбления, принятые в подобных случаях, были пущены в ход. Каждый день г-н Риуф своими школярскими выходками наносил новые обиды и так уже уязвленному до глубины души г-ну Кумбу, который находился теперь в состоянии постоянного раздражения и во всеуслышание объявил тем, кому угодно было его слушать, что он не уступит в этой борьбе и будет стоять насмерть, защищая свой домашний очаг. Чтобы ясно дать понять противнику свои намерения, он подчеркнуто стал упражняться в стрельбе из огнестрельного оружия, для чего устроился как на посту в своей комнате и с терпением дикаря стал выслеживать птиц, прилетавших на насесты, устроенные им посреди своего сада.
Но, поскольку птицы чаще всего не прилетали, он изрешетил дробью ветки садовых деревьев. Звуки раздававшихся выстрелов не приводили его преследователей в ужас, как предполагал г-н Кумб, и нередко, когда какой-нибудь дерзкий воробей, спасаясь от летящей дроби стремительно улетал, со стороны соседнего дома раздавался оглушительный свист, имевший целью оскорбить охотника за его неловкость.
Однажды утром г-ну Кумбу чуть было не удалось добиться блестящей победы. Он встал на рассвете и, не одеваясь, принялся разглядывать насесты.
Заметив нечто огромное по размерам, выделявшееся черным пятном на фоне чуть окрашенного зарей неба, он, весь трепеща от ослепительной надежды, схватил свое ружье.
Что это была за огромная птица? Ястреб, сова или, может быть, фазан? Но, что бы это ни было, г-н Кумб заранее предвкушал свой триумф и замешательство противников.
Он осторожно приоткрыл окно, встал на колени, облокотился на подоконник, долго целился и наконец выстрелил.
О счастье! Сразу после этого он услышал глухой звук упавшего на землю тяжелого тела. Опьянев от радости и забыв о том, что он был почти раздет, г-н Кумб бросился вниз по лестнице и подбежал к дереву. На земле лежала великолепная сорока, и г-н Кумб устремился к ней, не замечая ее окаменелости, которую он, несомненно, принял за трупное окоченение.
Однако это было всего лишь чучело сороки, и на одной из ее лапок висела табличка с датой изготовления его и фамилией чучельника. Дата была двухгодичной давности, а чучельником — сам г-н Риуф. Впрочем, для демонстрации еще большей наглядности своего участия в подготовке такой развязки охотничьих занятий г-на Кумба его соседи одновременно появились у всех дверей шале, аплодируя и громко крича браво.
Господин Кумб хотел было разрядить свое ружье последним выстрелом по этой банде, но присущая ему осторожность взяла верх над горячностью его характера, и, совершенно подавленный, он добрался до своего убежища.
