Там мы и встречаемся с ним в 1827 году, в то время, когда г-н де Пейроне представляет проект закона о печати, который, по выражению Казимира Перье, имел одну цель: полностью уничтожить типографское дело.
Обсуждение началось в первых числах февраля; сорок четыре депутата записались для выступлений против проекта закона, тридцать один — в поддержку его.
Отметим здесь же, что все те, кто намеревался защищать закон, принадлежали к партии священников, а среди тех, кто должен был его отвергать, были как депутаты бывшего левого крыла, так и члены правой партии; эти ярые противники объединились в оппозицию против партии клерикалов и г-на де Пейроне.
Среди тех, кто всеми силами способствовал будущему смещению кабинета министров, находился и граф Эрбель. Он открыто выступал как против республиканцев, так и против иезуитов, но особенно люто ненавидел якобинцев и священников.
Он принадлежал, как Лафайет и Мунье, к партии, называвшейся в 1789 году конституционной, и начал понимать преимущества парламентского правления; по примеру г-на де Лабурдоне он видел счастье Франции в союзе Хартии и законности и считал их настолько нераздельными, что выступал против Хартии без законности и против законности без Хартии.
Вот почему новый закон против печати показался генералу Эрбелю насильственным и абсурдным; ему казалось, что закон направлен скорее против свободы, чем против распущенности печати.
Он так и подскочил, когда г-н де Салабери, начавший дискуссию, заявил, что печать — единственная казнь, которую Моисей забыл наслать на египтян, и едва не вызвал на дуэль г-на де Пейроне, который рассмеялся, вопреки своему обыкновению, услышав эту сомнительную остроту уважаемого депутата. Итак, генерал Эрбель (его родовое имя Куртене — старинное и одно из самых прославленных имен Франции: род Куртене не уступает в знатности самому королю!), будучи по своему происхождению, склонностям и воспитанию человеком Сен-Жерменского предместья, в то же время по скептическому и насмешливому складу своего ума мог быть причислен к школе вольтерьянцев и, так сказать, к современной философской школе, потому что был лишен каких бы то ни было предрассудков.
Как мы уже сказали, только иезуиты и якобинцы обладали исключительной привилегией приводить генерала в ярость.
Да, довольно странный сплав противоречий представлял собой генерал Эрбель!
Мы приглашаем читателей последовать за нами к генералу и понаблюдать его в домашней обстановке. Ему суждено сыграть если не главную, то уж, во всяком случае, немаловажную роль в нашем романе, и будет не лишним рассказать о нем поподробнее.
