— Хотя бы на сотню, неужели ты думаешь, что я не в состоянии за нее заплатить?
— О! Всем известно, что вы богаты, но ответьте: вы пришли сюда один, чтобы меня поймать, и на острове больше никого нет?
— Не волнуйся, никто не сможет нас услышать.
Юберта тотчас же бросилась в ивовые заросли.
Господин Батифоль воспринял это бегство как попытку раззадорить его.
Если бы он знал, кто такой Вергилий, то сравнил бы Юбертус Галатеей.
— Если ты убежишь, встретимся на суде! — с видом человека, понимающего, что такое игривость, воскликнул чеканщик.
— Как бы не так! — возразила Юберта. — Для суда вам потребуются свидетели, дружок. — Если вы смотритель, покажите вашу бляху с номером; но у вас, слава Богу, нет нагрудного знака, который сделал бы честного человека из такого мошенника, как вы, по словам моего дедушки!
Эта фраза подействовала на чеканщика как ледяной душ, но она отнюдь не потушила его пламенной страсти, а лишь заставила ее вспыхнуть еще ярче; он устремился вдогонку за Юбертой, а девушка бежала недостаточно быстро из-за тяжелой корзины, которую она несла в руках, и веток, которые ей приходилось раздвигать на своем пути.
Однако девушка была столь гибкой и проворной, что г-н Батифоль не догнал бы ее, если бы она не споткнулась о какой-то пенек и не упала навзничь. Не успела девушка опомниться, как чеканщик уже был рядом.
В тот же миг ей показалось, что она слышит мерный плеск весел на реке.
— На помощь! — закричала девушка. — На помощь! Но г-н Батифоль грубо зажал ей рот, и она поняла, что пропала.
Силы покинули Беляночку, и она лишилась чувств.
Однако в тот же миг чья-то богатырская рука схватила чеканщика за воротник, приподняла его, как охотник — подбитую дичь, подержала некоторое время на весу в двух футах над землей, а затем швырнула в густые заросли колючего кустарника.
Геркулес, столь недвусмысленно заявивший о своей недюжинной физической силе, был молодой человек лет двадцати пяти.
Его костюм, весьма распространенный в наше время, в 1833 году от Рождества Христова должен был казаться довольно странным.
Это одеяние состояло из вязаной фуфайки в красную и черную полоску, широких полотняных штанов (они назывались «портки») с кожаным поясом, за которым висел нож с самшитовой рукояткой, заключенный в ножны. Костюм моряка дополняла низкая соломенная шляпа, на развевающейся ленте которой было выведено прописными буквами: «ЧАЙКА».
Орлиный нос молодого человека и дерзкий взгляд его глаз, сверкавших из-под густых бровей, придавали ему суровый вид, превосходно сочетавшийся с нарядом морского волка; но его рот с сильно приподнятыми кверху уголками губ, сообщавшими лицу насмешливое и несколько простоватое выражение, характерное для тех, кого называют «добрый малый», а в особенности длинные, распущенные, слегка растрепанные волосы достаточно красноречиво свидетельствовали о том, что он не был настоящим моряком.
