Увидев Франсуа Гишара, девушка покраснела, но рыбак, узнавший хорошенькую прачку, зарделся еще сильнее.
— Добрый день! — не отрываясь от работы, произнес мужчина, вязавший пуки.
— Добрый день! — ответил рыбак, прислонившись к стогу (он страшно запыхался во время погони).
Последовала пауза: хозяин дома, как всякий истинный крестьянин, был себе на уме; он не желал придавать незваному гостю смелости вопросом и ждал, когда тот сам объяснит цель своего визита.
— Я пришел к вам поговорить о делах, — наконец, выдавил из себя Франсуа Гишар, многозначительно поглядев на девушку, продолжавшую укладывать сено с еще большим усердием, чтобы скрыть свое смущение.
— А, так вы пришли по поводу вина? В этом году оно будет дорого стоить, парень; и не потому что виноградники побило морозом, не потому что виноград осыпался, не из-за сильной засухи или сильных дождей, а черт вмешался, и лоза в этом году не родит: немало нужно арпанов, чтобы получить один мюи вина.
— Нет, я пришел к вам вовсе не за вином, — ответил Франсуа Гишар, чувствуя, что если он не поторопится с признанием, то вообще не сможет его произнести. — Я пришел просить вас выдать за меня замуж вашу дочь.
Виноградарь не поднял головы, но его глаза удивительно живо оглядели воздыхателя с головы до ног.
— А! Это другое дело, — произнес он, — за этим стоило бежать, как на пожар, голубчик, ведь наша Луизон — работница хоть куда! Глядите сами! Девка уложила центнер сена, она обработает и сетье виноградника не хуже нас с вами. Надо подумать, парень, надо подумать. Однако ж, — продолжал крестьянин (как видно, он был из тех, кто никогда не упустит своего), — раз вы хотите стать членом нашей семьи, надо показать себя, парень, надо показать себя, а не сидеть тут у стога как бездельник: следует помочь нам нагрузить сеном эту повозку. Ну-ну, живей! Быть может, те пистоли, что мне заплатят завтра, когда-нибудь осядут в шкафу моей дочки!.. Давай, давай, за работу!
Эти слова подстегнули и без того не в меру разгоряченного Франсуа Гишара. Он бросился на сено, как на противника, которого предстоит разгромить, и, крепко сжимая его в объятиях, принялся вязать в пуки с таким яростным рвением, что гора фуража стала таять на глазах и вскоре окончательно исчезла, перекочевав в повозку.
Луизон смотрела на своего поклонника с улыбкой; ее отец тоже улыбался, но значение этих улыбок было совершенно различным.
Когда работа была окончена, виноградарь поблагодарил Франсуа Гишара, хотя в его признательности чувствовалась насмешка; затем он пригласил рыбака присесть рядом с ним на старый ствол черешни — одно из основных украшений двора, и, приказав дочери принести вина, стал расспрашивать гостя о роде его занятий.
