— У тебя лошадь хорошо бегает, Лен гарт? — спросил путешественник.
— Хорошо или плохо, — отвечал Ленгарт, — а все же постараюсь не дать им захватить вас как браконьера! Уж очень мне нравится вот так путешествовать.
— Ты, вроде бы, любитель охоты?
— То есть я тоже браконьерствую то там, то сям, понемногу, но до вас мне не дотянуть. Черт побери! Ну и собачка у вас! А, вот и сторож: он делает нам знак остановиться и подождать его. Думаю, как раз время с ним распрощаться.
Так он и сделал. Во всю мощь своих легких он крикнул сторожу: «Gute nacht!» note 14, пуская лошадь в галоп.
Стоило им проехать еще одно льё, как Резвун опять сделал стойку, подняв целый выводок куропаток. Но они были слишком молоденькими, чтобы представлять какую-то ценность, а убив отца и мать, охотник обрекал птенцов на верную смерть, поэтому Резвуна отозвали, а птиц помиловали, как и должен был сделать настоящий охотник, каким был наш герой.
Проехав еще два льё, они ничего больше не увидели.
Они уже подъезжали к городу, когда в пятидесяти-шестидесяти метрах от кареты поднялся испуганный заяц.
— Ага, — сказал Ленгарт, — вот этот поступает правильно!
— Это смотря как, — ответил охотник.
— Вы же не собираетесь бить его на таком расстоянии, я думаю?
— Ленгарт! Ленгарт! И ты еще хвастаешься, что браконьерствуешь! Неужели тебя надо учить тому, что для хорошего охотника и для хорошего ружья не бывает расстояния.
— И вы его отсюда убьете, да?
— Увидишь.
Охотник заменил в ружье два находившихся там патрона с дробью на два патрона с пулями.
— Ты знаешь заячий характер? — спросил он у Ленгарта.
— Ну да, думаю, знаю настолько, насколько можно знать характер животного, на чьем языке не говоришь.
— Ну так вот, я тебя, Ленгарт, научу следующему: любой заяц, который поднялся от страха и которого никто не преследует, останавливается через пятьдесят шагов, осматривается и начинает чистить себя. Смотри!
Заяц, действительно, отбежав на расстояние примерно в сотню шагов от кареты, остановился, сел и при помощи передних лапок стал умываться. Этот момент заячьего кокетства, предсказанный охотником, погубил бедное животное. Выстрел раздался почти одновременно с тем мигом, когда приклад коснулся плеча охотника. Заяц скакнул на три фута и упал замертво.
— Извините меня, сударь, — сказал Лен гарт, — если, как об этом говорят, начнется война, вы за кого будете?
— Вероятно, я не буду ни за Австрию, ни за Пруссию, а буду за Францию, ведь я француз.
