«Господин де Гиз не только мой господин, — возразил секретарь, — он господин для всей Франции».
«С какой это стати?»
«Разве вы не знаете, сударь, что герцог де Гиз и есть истинный король Франции?»
«Сударь, — отвечал мой соотечественник, — политический спор на эту тему завел бы нас довольно далеко; я ни в малейшей степени не разделяю ваших взглядов, но возвращаюсь к вопросу, заданному вам вчера вечером: вы все еще намереваетесь отнести это письмо в парламент?»
«Именно за этим я сейчас и иду».
«И потому это письмо при вас?»
«Оно при мне», — отвечал секретарь.
«Во имя Бога живого! — воскликнул мой соотечественник. — Воздержитесь от доставки письма палачам Анн Дюбура!»
«Через пять минут оно будет у них в руках».
И Жюльен Френ попытался отстранить с дороги моего соотечественника. «Что ж, — воскликнул мой соотечественник, — раз так, ни ты, ни твое письмо не прибудут во дворец, Жюльен Френ!»
И, достав из-под плаща пистолет, он выстрелил в Жюльена Френа, и тот замертво свалился на мостовую; затем, забрав письмо, принесшее с собой эту смерть, мой соотечественник продолжал неторопливо идти своей дорогой, причем совесть его была спокойна, ведь он убил презренное существо, чтобы спасти невинного человека…
У президента багровый цвет лица сменился желто-зеленым. На лбу его проступили тысячи капелек пота.
В комнате воцарилась глубочайшая тишина.
— Здесь так жарко, что можно задохнуться, — произнес метр Минар, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. — А вы как считаете, друзья мои?
Родственники вскочили, чтобы отворить окно; но шотландец, подняв обе руки, сделал знак всем сесть.
— Не трудитесь, господа, — заявил он, — поскольку я не ем, то пойду и отворю окно, чтобы впустить свежий воздух для господина президента; однако сквозняк может причинить ему вред, — добавил он, уже открыв окно, — и я теперь затворю дверь.
И, заперев дверь на один оборот ключа, он занял прежнее место против президента Минара.
Совершая эти движения, он нечаянно распахнул плащ, и всем стало видно, что на шотландце была стальная кольчуга как оружие оборонительное, а как оружие наступательное за поясом имелись два пистолета и на боку висела короткая шпага.
Его, однако, нисколько не встревожило, заметили или нет окружающие все это, и он спросил президента, опять заняв место против него, так что их отделял друг от друга лишь стол:
— Итак, уважаемый господин Минар, как вы себя чувствуете?
— Немного лучше, — явно нехотя ответил тот.
