Огненный остров | страница 36
И, желая в качестве наследника поблагодарить служанку, Эусеб протянул ей руку.
Она не поняла обращенного к ней жеста и решила, что молодой человек спешит исполнить свою благочестивую обязанность; поднявшись, девушка уступила ему свое место и протянула веточку букса, пропитанную святой водой.
Эусеб оказался рядом с телом.
Это в самом деле был доктор Базилиус.
Значит, доктор Базилиус мертв.
Его смерть была настолько быстрой и внезапной, что черты его лица совершенно не изменились.
Глаза закрылись, дыхание исчезло, сердце перестало биться — только и всего.
Он слишком мало времени провел в воде для того, чтобы его лицо приобрело свойственный лицам утопленников мраморно-синеватый оттенок, какой вызывает удушье при погружении в воду.
Лишь его седеющие волосы слиплись от морской воды и почти полностью закрывали лоб до самых глаз.
Но рот не утратил своего выражения, он был живым на застывшем лице; минутами Эусебу казалось, что губы доктора вот-вот закривятся и послышится его металлический смех.
Руки умершего были сложены на груди; набожная голландка, полная веры в Божье милосердие, обвила их четками.
Улучив момент, когда молодая фризка погрузилась в свои молитвы, Эусеб потрогал пальцы трупа: они оказались холодными, словно мрамор.
Сомнений не оставалось: доктор Базилиус уснул вечным сном.
Выходя из комнаты, Эусеб ван дан Беек издал вздох, свидетельствовавший если не об удовлетворении, то, по крайней мере, о том, что с сердца молодого человека свалился тяжелый груз.
Снова оказавшись в маленькой приемной, он заметил, что хорошенькая голландка последовала за ним.
Поскольку ее больше не сдерживало присутствие трупа, она кинулась Эусебу на шею и, рыдая, поцеловала его.
— О Боже мой, Боже мой! — восклицала она. — Бедный доктор Базилиус! Такой добрый хозяин, и я так скоро потеряла его! Что со мной будет, великий Боже?
— Но как же случилось это несчастье? — спросил Эусеб, до сих пор не знавший подробностей случившегося.
— Он собирался посетить больных на борту китайской джонки; волна перевернула лодку, доктор упал в море, а когда его вытащили из воды, он уже был мертв.
— О Господи! — произнес Эусеб.
— Какая потеря для всех нас, сударь! — продолжала фризка. — Он был такой добрый, такой милосердный!
— Но мне кажется, что вчера вечером вы говорили совсем другое, милое мое дитя, — заметил Эусеб.
— Ах, сударь, вы меня плохо поняли; могу ли я, не показав себя неблагодарной, сказать что-либо другое о человеке, чей хлеб ела два года, о человеке, заменившем мне отца?
