Однако на этот раз, наученный на собственном опыте, Жан Монпле поостерегся хватать быка за рога.
У фермера был в деревне старый друг по имени Жусслен, торговавший сливочным маслом. (Масло из Исиньи славится на всю Францию.)
Благодаря этому занятию Жусслен разбогател.
Его единственная дочь была столь необычайно красива, что молва о ней шла до самого Кана. Когда об этой девушке говорили, ее называли не иначе как «красотка Жусслина». (В этой переделке мужской фамилии в женскую сказались провинциальные обычаи.)
Нежная любовь к сыну была для Жана Монпле единственным источником, в котором он черпал мужество для борьбы с подагрой, причинявшей ему немало страданий. Ему удалось с трудом забраться на свою старую лошадку, которая уже три года отдыхала от былых трудов на своей подстилке, как и ее хозяин в кресле.
Лошадка затрусила рысью, свидетельствующей о том, сколь резвой она когда-то была, и несколько часов спустя двое друзей договорились поженить своих детей — без их согласия, разумеется.
И вот однажды Ален возвращался с охоты. Он промок с головы до ног и вдобавок был по пояс в тине, так как охотился на болоте. Молодой человек снял галстук, чтобы обвязать им свой ягдташ, полный дичи; таким образом, ворот его рубашки был расстегнут и шея оставалась голой.
Когда охотник подошел к ферме, его собака, как обычно, встала на задние лапы, уперлась передними лапами в дверь, толкнула ее и, как только дверь отворилась, без всяких церемоний первой ворвалась в дом.
Ален вошел вслед за ней, прижимая к плечу ружье; на его ствол он повесил свою войлочную шляпу, с которой стекали капли дождя.
Но, едва лишь переступив порог комнаты, охотник попятился, словно ему показали голову Медузы.
Возле кресла отца он увидел двух посторонних людей.
Один из них — старик с довольно заурядной внешностью — не мог произвести на молодого человека столь, сильного впечатления.
Следовательно, приписать его следовало второму гостю, точнее гостье.
Действительно, незнакомая девушка была такой красивой, что, невзирая на свое смущение, Ален, продолжавший отступать назад, был не в силах оторвать глаз от той, что привела его в полное замешательство.
Наконец он замер на месте, словно его пригвоздили к полу.
Через некоторое время, сочтя, что нельзя больше стоять молча, не двигаясь ни вперед, ни назад, молодой человек рискнул пошевелиться, угрюмо поклонился гостям и неловко извинился за свой небрежный вид.
Девушка улыбнулась в ответ, показав свои прекрасные зубы.
