Если же крестьянин возвращал долг в назначенный срок, то скупец забирал свои деньги с процентами и отдавал землю, ворча при этом, подобно собаке, у которой отнимают кость.
Если же крестьянин не расплачивался в условленный день и час с точностью до минуты, то Ланго вцеплялся в свою добычу и тянул ее к себе.
Точно так же, когда какой-нибудь рыбак из простого матроса хотел стать капитаном, Тома Ланго, ценивший честолюбивых людей и всегда стремившийся им помочь, покупал ему баркас и брал в качестве залога все сбережения рыбака; затем он передавал судно просителю с условием, что остальная сумма будет выплачиваться ему по частям равномерно, в определенное время.
Если хотя бы одна дата платежа оказывалась просроченной, то по требованию кредитора судно снова становилось его собственностью, и предыдущие взносы также оставались у него. Одна такая трухлявая, латаная-перелатаная посудина принесла своему владельцу прибыль, на которую можно было построить прекрасный трехмачтовый корабль.
Разбогатев на этом промысле, Тома Ланго, в отличие от Жана Монпле, все же не чувствовал себя счастливым.
Чужой достаток, а также уважение, с которым люди относятся к состоянию, нажитому честным путем, оскорбляли его самолюбие.
Особенно сильно Косолапый завидовал хозяину Хрюшатника, которому он не мог простить, как тот предоставил ему на две недели в виде милостыни бесплатный кров и стол; проходя мимо фермы, калека всякий раз окидывал прекрасные поля с тесными рядами высоких колосьев алчным, полным ненависти взглядом.
Он неизменно вздыхал, глядя на яблони фруктового сада, гнущиеся под тяжестью плодов, и плакал от досады, видя, какая густая сочная трава выросла на лугах, где пасутся коровы и быки фермера: из зарослей выглядывали лишь головы животных с безобидными рогами и большими задумчивыми удивленными глазами.
Удаляясь от этого эдема, ростовщик десятки раз оглядывался назад и спрашивал себя, почему такое богатство принадлежит какому-то Жану Монпле, а не ему, Тома Ланго; скупцу казалось, что он стал жертвой грабителей, укравших у него и эти плодородные земли, и эту большую ферму, и этот тучный скот.
Однако Косолапый, как его называли — да простит нам читатель, что это прозвище появляется порой из-под нашего пера, — быстро уловил своим удивительным нюхом, что Ален с его легкомысленным нравом, с его скверным воспитанием и, как следствие, с его беспорядочным поведением может помочь ему, ростовщику, воплотить свое заветное желание в жизнь.
