Энен мысленно признал, что он в самом деле действовал . неправильно.
— Скажите Жанне Мари, — продолжал охотник, — что мне искренне ее жаль, и я сожалею, что по воле рока она оказалась у меня на пути. Скажите ей, что если бы нашелся другой способ ее утешить, а не тот, какой вы хотели навязать мне силой, то я был бы рад им воспользоваться, чего бы мне это ни стоило. Но я не могу пожертвовать своей свободой, вызвать у себя чувства, для которых я еще не созрел, и возложить на себя обязанности, которые я не в состоянии исполнить. А теперь давайте забудем взаимные обиды; к счастью, нашими свидетелями были только ночь, океан и Бог. Прощайте, боцман Жак.
Свистом подозвав Флажка, Ален поспешил уйти.
Энен колебался, размышляя, не последовать ли ему за Монпле — старый моряк был упрям, и все же он, недолго думая, пожертвовал бы своими личными обидами, чтобы образумить Алена; однако еще не совсем рассвело и в темноте боцман не сумел бы разыскать молодого охотника в лабиринте скал и лагун.
Поэтому Энен побрел вдоль берега, а затем перебрался через болото, вошел в Шалаш и разбудил Жана Мари.
Узнав голос боцмана Жака, мальчик страшно перепугался.
Но, когда тот зажег лампу и мальчик увидел печальное выражение лица старика, его страх отчасти сменился состраданием.
— О Господи, — воскликнул маленький Жан, — что случилось, господин Жак?
— Дитя мое, — промолвил боцман с величайшей нежностью, — ты должен немедленно встать, собрать свои пожитки и пойти со мной.
— Куда, боцман? — спросил мальчик.
— К твоей матери.
— Стало быть, — вскричал обрадованный ребенок, — это матушка вас послала?
— Да, — отвечал боцман Энен.
— А что скажет мой друг Ален, когда увидит, что меня здесь нет?
— Он без труда поймет, что ты ушел. Жан Мари ненадолго задумался; затем, осознав, что старый моряк по каким-то причинам вправе распоряжаться, его судьбой, он встал, оделся и собрал свои вещи.
Боцман взял мальчика за руку, и оба направились в сторону Мези.
В доме Жака Энена все уже спали.
Луизон, лежавшая одна в передней комнате, проснулась, услышав, как повернулась щеколда входной двери, И спросила:
— Это ты, Жак?
— Да, это я, — отвечал моряк, заставив мальчика встать на колени возле кровати жены.
Затем, взяв руку Луизон и положив эту нежную материнскую руку на голову маленького Жана Мари, Энен сказал:
— Ну вот, жена, нас было одиннадцать, а это неровный счет: Бог смилостивился и послал нам этого ребенка, теперь нас двенадцать. Благодари за это Бога.
