вас О Строцци, Строцци, послушайся доброго совета — порой его дает и полоумный, — скорей вернись назад той же дорогой, что привела тебя сюда, выйди через впустившие тебя ворота, доберись до своей крепости Монтереджоне, закрой потерны, спусти опускные решетки, подыми подъемные мосты и жди…
— Чего? Чего ждать?..
— Разве я знаю?.. Может быть, в один из дней, вечеров, ночей, в ту минуту, когда ты менее всего будешь ожидать, эхо донесет до тебя слова, дающие избавление: «Герцог Алессандро мертв!»
— Меня сегодня преследует невезение, Лоренцо… — промолвил Строцци. — Ты уже ответил отказом на первые две из трех просьб, с которыми я рассчитывал к тебе обратиться, но, надеюсь, хоть третью ты удовлетворишь охотно…
— С превеликим удовольствием, Строцци, если она не столь безумна, как те две…
— Она состоит в том, — выхватывая шпагу, продолжал старик, — чтобы ты немедленно с оружием в руках держал ответ за свои оскорбления, отказы и советы…
— Ах! На этот раз ты определенно сошел с ума, мой бедный друг!.. Вызывать на дуэль меня, меня — Лоренцино? Разве я дерусь?.. Разве не решено, подписано и признано, что у меня нету сил держать в руке шпагу, что мне становится дурно при виде капли пролитой крови? Тебе, стало быть, неведомо, что я тряпка и отъявленный трус?.. Ей-Богу, я думал, что вышел из безвестности с той поры, как Флоренция распевает мне панегирик на всю Италию, а Италия — на весь мир!.. Благодарю, Строцци, ты не знал, кому из нас верить — Флоренции или мне; один ты и можешь еще оказывать мне подобную честь.
— Твоя правда, Лоренцино, ты негодяй! — загремел старик. — Да, Лоренцино, ты трус и не заслуживаешь смерти от руки такого человека, как я… Убирайся, мне больше ничего от тебя не нужно… Убирайся, мне нечего от тебя ждать: с этой минуты я уповаю только на Бога… Убирайся!..
— В добрый час! — заливаясь своим обычным смехом, отозвался Лоренцино. — Вот ты и образумился… Прощай же, Строцци! Прощай!..
И, зашагав по виа дель Дилювио, он вскоре скрылся в ночном мраке.
Строцци, похоже, стал искать кого-то, и поспешно оглядывался по сторонам; кончивший к этому времени молиться Микеле держался на углу виа делла Фонья.
Микеле! Микеле! — громко позвал старик.
— Я здесь, хозяин, — подбегая, поспешил отозваться Микеле.
— Присмотрись получше к человеку, что уходит… вон там, там… видишь его?
— Да.
— Так вот, если человек этот до утра не будет мертв, то завтра к вечеру мы будем обречены. Ему известно все…
