Но это вовсе не объясняло, почему Саманта вдруг почувствовала себя такой несчастной.
– А дети будут обедать с вами, когда графиня приедет? - Саманта пригубила еще портвейна, смакуя сладкую ароматную жидкость.
– На приеме нет, а все остальное время - разумеется. А почему вы спросили об этом?
Саманта не знала, как объяснить то, что казалось ей очевидным.
– Они… они будут разливать молоко.
– Ну, разумеется. Мои дочери разливают молоко постоянно. Весь дом омыт молоком. Я удивляюсь, что нас еще не смыло этим потоком.
Саманта удивленно рассмеялась. Значит, чувство юмора ему все же не чуждо.
– Именно поэтому большинство родителей предпочитают питаться отдельно от детей.
– И вам интересно, почему я поступаю иначе? - Мистер Грегори положил руки ладонями на стол и наклонился к Саманте. - Ведь вы об этом хотели спросить, мисс Прендрегаст?
Неудивительно, что тогда, ночью, на дороге, он схватил ее так крепко. У него были большие сильные руки с длинными пальцами, широкими ладонями и чистыми, ухоженными ногтями. Глядя на эти руки с просвечивающими сквозь кожу мускулами и венами, Саманта снова почувствовала странное жжение внизу живота и густо покраснела. Она, прежде не красневшая ни при каких обстоятельствах! Что бы это все значило?
«Ты прекрасно знаешь, что это означает», - поддразнил ее внутренний голос. Но Саманта тут же прогнала от себя подобные мысли. Просто она одна, вдали от дома и друзей, и поэтому ее тянет к сильному мужчине, способному служить ей защитой. Вот и все.
– Большинство аристократов не предоставляют своим детям такую замечательную возможность поучиться у них хорошим манерам.
– Я - занятой человек. И вижу своих дочерей не так часто, как мне хотелось бы. Но мне почти всегда удается пообедать с ними. А кто же еще научит их манерам лучше родного отца?
– Как это необычно, - прошептала Саманта.
Перед нею был человек, который поступал так, как считал нужным, а не так, как было принято. И это делало его опасным для Саманты, для которой счастливая семейная жизнь была ярким маяком, обманчиво мерцающим вдали. В детстве она заглядывала в освещенные окна, за которыми видела такие вот семьи, сидящие за столами, людей, которые ели, смеялись, разговаривали и выглядели абсолютно счастливыми. Она давно решила, что все это не для нее, однако желание быть частью большой любящей семьи все же упрямо возвращалось время от времени, всплывая откуда-то из глубин подсознания.
Но как мог этот человек за столь короткое время вызвать у нее такое неподдельное восхищение?
