— Со мной она, решила мир посмотреть, — пришел ей на помощь Феликс.
— С визой все нормально? А то я, если надо, помочь могу. Кое-кого в нашем посольстве знаю.
И вновь, только Марина успела открыть рот, Колчанов опередил ее:
— Мы друг друга, Хер-Голова, не первый год знаем. Скажу правду. Без визы она. До Словакии по документам ехала, а дальше я ее через границу провел.
Услышав, что его хозяина назвали оскорбительной кличкой, громила-охранник тут же приготовился к решительным действиям. Но владелец дома продолжал благостно улыбаться. Ему было приятно, что в мире еще существуют люди, не способные заискивать перед ним.
— Странные вы какие-то! — сказал он. — Из ничего проблему делаете. Если надолго к нам собрались, так я ксиву выправлю.
— Да нет, мы дня на три-четыре, не больше.
— А, слышал-слышал, ты в Булгарино дом себе строишь? Лучше бы построил здесь.
— Каждому свое, — философски заметил Колчанов.
— Говорят, эти слова на воротах Бухенвальда красовались или Освенцима… Хрен их разберет. Но все равно — тут лучше.
Но тут же, заметив, что его одноклассник помрачнел, Хер-Голова поспешил закрыть тему.
— Не хочешь — не надо, — отрезал он и с любовью посмотрел на свой дом. — Мы тоже не лыком шиты. Как, ничего хибара?
— Вполне, — сухо ответил Колчанов.
Не дождавшись восторгов, Хер-Голова подался вперед.
— Феликс, мало ребят хороших осталось. У меня друзей-то раз-два и обчелся. Тех, кого раньше знал. Трудно было, но мы выстояли.
— Слышал кое-что.
— Я теперь всерьез за дело взялся, слышишь, Колчан? Останься. Я ведь что думал: получишь ты гражданство, со мной будешь. На тебя положиться можно.
Феликс негромко хлопнул рукой по крышке стола.
— Не получится, я другим рядом с тобой стану. Пойми, Хер-Голова, друг — это когда ты ничего не должен. А если ты станешь мне деньги платить, какая же после этого к черту дружба?
— Верно говоришь, — вздохнул хозяин, с удовольствием потягиваясь, — Не будет тогда дружбы. Но помечтать же можно? Мы на прошлой неделе югославов уделали, за одну ночь, представляешь? С полицией договорились. Мои ребята десять их человек положили. Все, теперь, Колчан, они больше не поднимутся, и девочками только я в Вене заниматься буду. А это, как понимаешь, бабки офигенные. Ты бы, Марина, меня не слушала, не для твоих ушей предназначено.
Феликс про себя выругался. Вновь разговор переходил в то русло, которого он хотел избежать. Еще не хватало, чтобы эта девчонка сейчас попросила устроить ее на работу проституткой! Но Марина молчала, все-таки уговор был для нее свят.
