— Я могу спрятаться под сиденьем…
— Ты что, шпионских фильмов насмотрелась? Нет, мы сделаем по-другому.
Машина вновь рванула вперед. Марина сидела, уперевшись руками в приборную панель, и нервно вздрагивала при каждом новом указателе.
Когда до границы оставалось километра два, Феликс резко свернул в сторону. Теперь джип ехал по горной грунтовой дороге, среди деревьев, рискуя, как казалось девушке, перевернуться на каждом повороте. Она с неподдельным ужасом в глазах смотрела на гироскоп и каждый раз, когда указатель приближался к цифре «40», начинала жалобно стонать.
— Разобьемся, Феликс! — причитала Марина.
— Терпи, нелегалка! — невозмутимо отвечал водитель.
Спуск кончился. Феликс остановился на небольшой поляне, в центре которой впритык стояли три огромных валуна.
— Выходи, — скомандовал он. Девушка вышла, зябко поежилась.
— Где мы? — спросила она.
— Это еще Словакия.
— Я поняла.
Феликс вытащил из машины плоскую поролоновую подушечку и положил се на один из камней.
— Садись сюда, — пригласил он.
Марина села и пугливо посмотрела на Колчанова.
— А теперь что?
— Поскольку летать ты не умеешь, то придется тебе ждать меня здесь.
— Я боюсь.
— Конечно, страшно: ночью одной в лесу. Но ты как-то говорила мне, что уже не маленькая девочка и час прождать сможешь.
— А тебе не страшно оставлять меня одну?
— Ну да, я, по-твоему, злая мачеха из фильма «Морозко». Значит, тебя здесь ждет награда, красна девица.
— Запомни, Феликс, — Марина подалась вперед, — если ты надумаешь бросить меня, оставить здесь, то знай — я буду ждать вечно. Пройдет день, два, неделя, месяц, я останусь сидеть на этом камне, пока не умру с голоду, и моя смерть будет на твоей совести.
— Ну что ж, если ты считаешь, будто у меня есть совесть, то жди, — непреклонно сказал Колчанов.
— Не больше часа! — надрывно крикнула вдогонку ему Марина.
— Как получится.
«Лендровер» вновь рванулся с места. Девушка осталась сидеть на камне, прислушиваясь к натужному реву двигателя. Теперь, когда до завершения ее плана оставалось совсем немного, Марина вдруг стала сомневаться, правильно ли она поступала до этого. И ей показалось, что все-таки права не она, а Колчанов, пообещавший, что ни в коем случае не оставит ее в Австрии, а непременно привезет назад в Смоленск. И только дома, после того как она увидит, во что могла ввязаться, примет решение. Но вместе с этими сомнениями приходили и другие. Чем дальше, тем больше уверяла девушка себя в том, что Феликс уже не вернется. И впрямь, зачем ему обуза в ее лице? С какой стати он должен помогать ей? На его месте сна бы непременно так и поступила. А тут еще как назло не оказалось с собой часов.
