Марина, как завороженная, смотрела на мерцающий огонек сигареты. Феликс принялся чертить им в воздухе какие-то затейливые письмена.
— Представляю.
— Ни черта ты не представляешь! Вон, посмотри за окно. Полюбуйся.
Девушка машинально обернулась и увидела покосившиеся кресты, часовенку под старыми деревьями.
— Так вот, это кладбище — санаторий по сравнению с тем, что творится с такими, как ты, в Вене.
— Я знаю, мне подруги рассказывали.
— Тогда тем более, — Феликс уже начинал терять терпение.
Но при этом он понял, что с Мариной нельзя разговаривать как с разумным взрослым человеком. Она просто ребенок, который сам не знает, что ему нужно.
Колчанов прикрыл глаза, задумался.
«Сколько бы я ни уверял эту девочку, что ее затея бессмысленна, она не поверит мне, лишь укрепится в своем упрямстве. Нужно попробовать встать на ее место, взглянуть на жизнь ее глазами, и тогда… Что тогда? — мысленно усмехнулся Феликс. — И ты захочешь стать проституткой в Вене? Да, наверное, бредовые идеи — это заразная болезнь, вроде гриппа».
— Послушай, Марина, — ласково произнес он, — ведь ты ни черта не умеешь делать.
— Я умею многое.
— Я охотно поверю, что ты умеешь готовить обед, мыть пол…
— Машину немного умею водить, только прав нет, — вставила девушка.
— Погоди, погоди, давай забудем сейчас о том, стоит тебе становиться проституткой или нет. Просто посмотрим, есть ли у тебя для этого способности. Это такая же профессия, как и тысячи других, и постигают ее не сразу, постепенно.
— Я тебе противна? — спросила Марина, уже окончательно перейдя на «ты».
— Что ты, просто забавна. — Феликс вновь принялся чертить огоньком сигареты свои иероглифы.
— Я умею, — дрогнувшим голосом произнесла девушка, — я умею, слышишь?
— Ни черта ты не умеешь делать, — спокойно отвечал Феликс.
— Откуда знаешь?
— По глазам видно.
— Ну, тогда смотри.
Она вышла на небольшой пятачок, освещенный луной, и принялась танцевать под музыкальное сопровождение собственного голоса, отбивая ритм каблуками. Феликс поудобнее устроился на доске и смотрел взглядом товарища Сухова, взирающего на подобные авансы Гюльчатай.
— Ну что ж, чувство ритма у тебя есть, в хореографическое училище, может, и поступишь.
Но Марина уже совсем не реагировала на его колкие замечания. Ее взгляд был обращен куда-то внутрь, и она, наверное, видела то, что было недоступно Колчанову. Чуть шелестели деревья, лунный свет холодил душный летний воздух. Из-под каблуков девушки взлетали легкие облачка строительной пыли, такие обычные и вместе с тем загадочные, как вся эта странная ночь.
