Он продолжил изложение фактов о смерти обеих девушек, старательно избегая употребления полицейского жаргона, к которому его начальник был болезненно чувствителен, и сопротивляясь искушению обнаружить недавно добытые сведения о процедуре кормления через пищеводную трубку, пояснения о которой он с таким трудом выудил у сестры Рольф. Он закончил:
— Таким образом, сэр, мы имеем возможность предположить, что: одна или обе смерти были самоубийством; одна или обе смерти были результатом несчастного случая; первая была убийством, но убита не та девушка, или обе были жертвами преднамеренного убийства. Весьма любопытный выбор, сэр.
Делглиш сказал:
— Или что смерть Фоллон была следствием естественных причин. До тех пор пока мы не получим результатов токсикологического анализа, мы только теоретизируем, опережая факты. Но на настоящий момент мы считаем обе смерти убийством. Что ж, отправимся в библиотеку и посмотрим, что нам имеет сказать заместитель председателя комитета управления больницей.
Библиотека, которую легко было найти по большой табличке над входом, оказалась приятным помещением с высоким потолком, расположенным рядом с гостиной учащихся медсестер. Одна стена была полностью занята тремя окнами-эркерами, зато три остальные до самого потолка занимали книжные полки, так что свободной оставалась только середина помещения. Здесь находились четыре стола, сдвинутых в ряд перед окнами, и два потертых дивана, один из которых стоял рядом с камином, где в данный момент старая газовая печка попыхивала уютным теплом. Перед ней под двумя трубками дневного света стояла группа из четырех человек, которые тихо переговаривались и одновременно обернулись, настороженно глядя на вошедших Делглиша и Мастерсона. Для Делглиша это был понятный момент — здесь сошлись любопытство, настороженность и надежда — первая встреча главных героев случившегося преступления с посторонним человеком, незнакомым специалистом в области насильственной смерти, который явился непрошеным гостем, чтобы продемонстрировать свои индивидуальные способности.
Затем молчание было нарушено, четыре фигуры расслабились. Двое, которых Делглиш уже встречал — Стивен Куртни-Бригс и Пол Хадсон, — двинулись ему навстречу с официальными улыбками приветствия. Мистер Куртни-Бригс, который, видимо, распоряжался в каждой ситуации, которую он удостоил своим присутствием, сделал представления. Раймонд Гроут, секретарь комитета, протянул свою вялую руку. У него было расстроенное и сморщенное лицо, как у ребенка, который вот-вот расплачется. Его высокий лоб обрамляли пряди серебряных волос. Вероятно, он моложе, чем выглядит, подумал Делглиш, но все равно, должно быть, скоро уйдет на пенсию.
