— Это просто уловка, — предположил Себастьян, недовольно хмыкнув. — Шнур и подушка помогали ей прятать накопленные деньги.
— Накопленные деньги, — машинально повторил Джастин.
— Она воровка, Джастин.
— Но там ничего не спрятано!
— Ты думаешь?
Себастьян заметил, что в руке девушки что-то есть. Он попытался разжать пальцы, но девушка не позволила, еще крепче сжав их.
— Мое, — пробормотала она. И повторила: — Мое!
Приложив усилие, Себастьян добился своего и увидел на раскрытой ладони ожерелье. Он даже не посмотрел на этот предмет сколько-нибудь внимательно — просто сунул себе в карман со словами:
— Бог знает что! Я притащил к себе в дом воровку.
— Перестань, — запротестовал Джастин. — Не мог же ты оставить ее валяться на мостовой. Ее могли затоптать чьи-нибудь лошади. Если это может послужить тебе утешением, знай, что я поступил бы точно так же.
— Неужели у тебя появились зачатки совести?
— Как знать? Может, я последую твоему примеру и начну вести респектабельный образ жизни, хоть и не могу себе представить ничего более скучного.
Все, кто хорошо знал эту парочку, знали также их манеру постоянно подтрунивать друг над другом. Пока они так болтали, Себастьян продолжал стаскивать с бесчувственной девушки оставшуюся одежду. Но тут Джастин выпалил:
— Посмотри, ведь в нее не стреляли, а пырнули ножом!
Себастьян осмотрел рану с неровными краями; кровь уже успела подсохнуть. Если девушке повезло и острие ножа всего лишь скользнуло по ребру, тогда рана не смертельна, а кровотечение скоро прекратится.
Стоукс принес горячую воду и бинты, поставил поднос на столик у кровати. Себастьян сложил бинт в несколько слоев. Взяв раненую одной рукой за худенькое плечо, повернул ее на бок и прижал к окровавленному месту сложенную материю. Очень скоро предательское ярко-красное пятно проступило на поверхности ткани. Себастьян чертыхнулся и усилил давление.
Девушка дернулась и застонала, и этот стон болью отозвался во всем теле Себастьяна. Несчастная повернула голову, глаза ее были открыты, и она смотрела Себастьяну прямо в лицо. Они умоляли, ее глаза. В них сверкали золотистые искорки — необычные, как он отметил про себя, — искорки жизни. Девушка была совсем молодой, не старше двадцати лет, решил Себастьян.
Усилия его не пропали даром: кровь скоро начала униматься. С помощью Джастина он наложил на рану сложенную во много раз чистую ткань и крепко прибинтовал.
Только после этого Себастьян позволил себе вздохнуть свободно. Кончиком салфетки старательно и бережно стер со щек раненой грязь.
