— Милорд! — встревоженно воскликнул Дэви. — Вы нездоровы?
Сорек улыбнулся:
— Нет. Всего лишь стар. Не волнуйся. Сначала я доберусь до дома.
Думаешь, я боюсь смерти? Вовсе нет. Я прожил так долго только для того, чтобы получше выполнить обещание, данное твоей бабушке. Теперь забирай свое сокровище и дай мне вздремнуть перед ужином.
Дэви встал, не без усилия поднял шкатулку и направился к двери.
— Ты отличный парень, Дэвин, — сказал король ему вслед. — У тебя бабушкины скулы и подбородок, ее полные губы и ее острый ум. Станешь ты чародеем или нет, ты будешь молодцом, мой юный герцог Госни. И ничего не бойся!
Дэви не ответил, сосредоточенно пытаясь отпереть дверную задвижку, не уронив при этом сундук. Но он все слышал и понимал, что не чувствует ничего, кроме страха — беспричинного страха пополам с беспричинной надеждой. Дверь его спальни была не заперта, и Дэви поставил тяжелую свинцовую шкатулку у своей кровати. Несмотря на то что комната была чисто прибрана, она выглядела не более гостеприимной, чем весь остальной замок: оборванные занавеси, потертые гобелены, расшатанная мебель. Денег, чтобы обновить все это, у герцога не было.
Узкие окна смотрели на восток, и утренний свет, несмотря на тяжелые облака, ярко освещал спальню. В воздухе слышался сладкий запах весеннего дождя. Дэви долго смотрел на шкатулку и на одеяло перед собой. Он чувствовал смутное сожаление, что не знал своей бабки и по-настоящему не знал отца, но что толку было в сожалениях!
Возможно, содержимое сундука поможет ему понять женщину, пославшую таинственную шкатулку через пространство и время. Но совет короля Ласонии все еще звучал у него в ушах. Сундук был предназначен для чародея Дэрина. Лучше отправиться в лес и закопать его в землю как можно глубже. Но нет, не сейчас. Что может случиться, если сперва он заглянет внутрь, ведь он ничего не будет трогать. Теперь, когда Дэви остался наедине с собой, ему легко удалось преодолеть недавнее беспокойство.
Дэви осторожно сломал кинжалом печать, закрывавшую замок, вставил ключ, повернул его и так же осторожно поднял крышку. Под первой свинцовой пластиной лежала еще одна, тонкая и плотно пригнанная, и молодой герцог обнаружил свернутую бумагу, хрупкую и пожелтевшую от времени. Когда Дэви развернул страницу, она треснула под рукой.
Письмо было написано витиеватым женским почерком.
«Мой милый сын Дэрин, — начиналось оно. — Скоро я расстанусь с тобой — с твоей музыкой, поэзией и твоим смехом. Я молюсь за то, чтобы ты обрел покой и счастье. Я знаю, что взвалила на тебя огромную тяжесть, но я должна была передать тебе Колдовской Камень твоего деда в надежде, что ты овладеешь его мощью. Когда ты только родился, я почувствовала волшебную силу, таящуюся в тебе. Теперь тебе пришло время овладеть этой силой — задача нелегкая, но я верю, что ты выполнишь ее ради меня».
