Саламандастрон | страница 98

— Тяжелораненых нет, отделались синяками и ушибами. Мы еще повоюем!

Бочонок тяжело опустился на четвереньки и, взяв лапу Мары, положил себе на голову:

— Я прошу у тебя прощения, что плохо говорил о тебе, Мара. Я обязан тебе жизнью. С сегодняшнего дня я всегда буду на твоей стороне. Твои друзья будут моими друзьями, а твои враги — моими врагами.

Мара хмыкнула, чтобы скрыть смущение:

— Спасибо, Бочонок! Только больше не соревнуйся с Пикклем, а то, чего доброго, лопнешь.

Время шло, но до рассвета было еще далеко, а лодки продолжали бороздить поверхность великого озера.

Лог-а-Лог, Нордо и Бочонок изо всех сил работали веслами. Мара и Пиккль делили на порции пищу из заметно уменьшившихся припасов. И всю ночь землеройки тревожно вглядывались в молчаливые темные воды, страшась новой атаки Хозяина Глубин.

День занялся во всем своем великолепии, подняв настроение путешественников. Солнце прогнало туман над поверхностью озера. Лодки продолжали скользить над безмерной глубиной. Землеройки забросили небольшую сеть, наладили удочки и вскоре поймали несколько толстых форелей. Рыбу тут же почистили и разложили на корме, чтобы провялилась на солнце. Полдень был встречен криком вахтенного:

— Земля! Земля!

Лог-а-Лог вычерпывал воду из лодки, но тут же поднял голову и спросил:

— Где земля?

— Остров, прямо по курсу!

Мара приподнялась на цыпочки. На горизонте и впрямь виднелась темная полоса.

Лог-а-Лог хмуро посмотрел на воду, покрывающую дно лодки:

— Фиггль, Рангл, давайте сюда! Дело обстоит хуже, чем я думал. В корпусе трещина. Нам еще повезет, если мы достигнем земли в этом дырявом корыте. Надо живее работать веслами!

Мара взяла весло и двинулась на нос. Нордо, Пиккль и Бочонок присоединились к ней. Барсучиха принялась сильно грести, глубоко погружая весло в воду.

— Посмотрим, землеройки, из чего вы сделаны. Мы с Пикклем в море никогда не ходили, но могу поспорить, что можем грести не хуже вас!

Нордо улыбнулся ей:

— Слыхали, друзья? Покажем этим двоим, чего мы стоим на самом деле!

Весла заработали, и полилась песня: