Лидия подумала, что, если немного смягчить хмурое выражение этого лица, оно, наверное, было бы одним из самых красивых лиц, какие она когда-либо видела. И безусловно, самым привлекательным. Когда их глаза встретились в первый раз, у нее ненадолго перехватило дыхание, и она не могла понять, отчего так разволновалась.
Ему явно пора было побриться, он весь зарос черной щетиной. Пышные черные усы курчавились над верхней губой, а нижняя сейчас, когда он сверлил ее своими зелеными глазами, была сурово поджата.
Глаза. Она изучала их. Такие редко встречаются, она никогда раньше ни у кого не видела таких зеленых глаз. Короткие черные ресницы стрелками. Ей захотелось провести по ним пальцем и убедиться, действительно ли они влажные или так только кажется. Брови были сурово нахмурены.
Черные как ночь, без оттенков, волосы курчавились над ушами и над воротником рубашки.
Он казался очень высоким, стоя вот так, нависнув над ней, но она не смотрела на его тело. Мужское тело пугало ее. А тяжелый взгляд, устремленный на нее, этого страха отнюдь не убавлял. Его глаза сузились, словно он собирался ее сурово наказать. За что, она не могла понять. И отвела глаза, стала смотреть на младенца, по-прежнему сосущего грудь.
— Лидия, переложи его на другую сторону, — ласково сказала Ма, каким-то образом втиснувшись полным телом между Лидией и отцом младенца.
— Что? — отрывисто переспросила девушка.
Она боялась этого мужчины. Не так, как боялась Клэнси, но все-таки боялась. Ей казалось, что он заполняет собой все пространство фургона. Она сидела сжавшись и едва дыша — как прежде младенец.
— Сначала кормишь одной грудью, потом другой. И так регулируешь приток молока.
Ма отняла у нее ребенка. Как только его ротик оторвали от соска, он немедленно запищал. А угнездившись на сгибе руки Лидии, не теряя времени, принялся за другую грудь.
И вдруг в фургоне раздался счастливый смех. Откинув голову с копной волос назад, Лидия воркующе смеялась. Ее глаза, в которых отражался свет лампы, искрились, как виски на просвет. Но, случайно встретившись с глазами Росса, тотчас потухли. Он смотрел на нее с нескрываемой враждебностью.
— Пока парень занят делом, я устрою тебе постель, — сказала Ма, ласково улыбаясь Лидии с младенцем.
— Она не останется здесь. Когда он закончит, заберите ее отсюда. — Голос мужчины словно бритвой рассек атмосферу доброты, возникшую в фургоне.
Ма повернулась к Россу, уперев кулаки в мощные бока.
