— Я согрею тебя, — мягко выдохнула она.
— Может быть, потом, Молли, сладкая… — сказал Синджин, отстранив ее с легким усилием. — Сейчас я предпочитаю остаться один, — и, поднявшись с обитого шезлонга, он поздравил Люси, которая сидела, считая свои гинеи, и пожелал гостям спокойной ночи.
— Нет, ты так не сделаешь. Еще только полночь, — запротестовал его двоюродный брат Руперт, спавший до двух каждый день.
— Я верю в хороший ночной сон, — шутливо сказал Синджин.
— Хорошее ночное траханье, ты хочешь сказать, — поправил его двоюродный брат с усмешкой.
— Веселье только начинается, — запротестовал еще один молодой денди, когда Синджин направился к двери.
— Веселитесь без меня, — весело отозвался Синджин и захлопнул дверь с решительной твердостью.
— Что это было? — заметил Ворвик, уставившись на закрытую дверь спальни Синджина. — Святой никогда не спит один.
— Он весь уставший, — сказала леди, которую он отставил в сторону. — Человек никогда не спит во время скачек.
— Что имеется в виду, — мягко сказал герцог Ворвик.
— Что Святой не человек? — лениво протянул кто-то.
И когда все завращали глазами, чтобы рассмотреть праздную фигуру в неосвещенной арке окна, епископ Хэтфилдский наклонил слегка голову и улыбнулся.
— Не похоже, Ратлэдж, — резко сказал наследник йоркширского царства.
— Новый повод для сплетен, — сказала одна из дам Хариет.
— Первая одинокая ночь, по крайней мере с шестнадцати лет, и никто из вас, мужчины, не держал пари на это в книге Брукеса.
— Кто мог подумать, что это возможно? — сказал новичок с некоторым благоговением в голосе. — Популярность Синджина среди женщин делала его личность героической, которую боготворили все молодые головы.
— Пусть спит, — сказала Молли. — Что, человек не может устать?
Как он устал, Синджин понял, повалившись на кровать. Он думал о том, как страшно было видеть Джорджа Прайна, присоединившегося к его вечеринке сегодня.
Не враги, но и не друзья, они, конечно, знали друг друга, потому что аристократический мир титулованных пэров был немногочислен. Все-таки почему он пришел?
Вопрос задержался у него в сознании, когда он засыпал. Это было нежелательным добавлением к его приятным мечтам о Челси. От этого его брови нахмурились, его обычно глубокий сон прервался, вздрогнув, он проснулся.
Ужасный епископ Хэтфилдский стоял там с ушами и хвостом Люцифера, смеясь над ним.
