Завернувшись в простыню, Венеция подошла к окну, выглянула на улицу и с трудом разглядела Хэзарда за густыми елями. Он плавал в небольшом пруду, который соорудил сам, перегородив камнями горный ручей. Солнце сверкало на его иссиня-черных мокрых волосах. Иногда он нырял, потом выныривал через несколько ярдов, отряхивался, и вода летела во все стороны хрустальными брызгами.
Когда Хэзард вылез из воды и направился к хижине, являя собой воплощение силы и мужественности, Венеция пошла к двери, чтобы поприветствовать его на пороге. В конце концов, она на самом деле его пленница, а раз так, ей следует быть вежливой.
Венеция толкнула дверь. Та не поддалась. Она посильнее нажала на нее, но тщетно. Венеция выругалась. Чертов сукин сын! Он ее попросту запер! Этого она почему-то не ожидала…
Хэзард вошел в хижину, оглядел пустой стол, нахмурился и быстро натянул узкие кожаные штаны и мокасины. — Так ты все-таки не приготовила завтрак?
Венеция стояла спиной к нему и безучастно смотрела в окно. В ответ на его слова она даже не пошевелилась.
— Не требуется ничего изысканного, — спокойно добавил Хэзард.
— Ты меня запер! — Венеция резко повернулась к нему, ее щеки горели от гнева, руки вцепились в простыню, прикрывающую обнаженное тело.
— Я не могу рисковать, когда речь идет о моих участках, — пояснил Хэзард. Когда-нибудь, возможно, он и сможет объяснить ей, как много было поставлено на карту. Все зависит от того, как будет развиваться их… дружба. — В этом нет ничего личного — просто правила военного времени. Так я могу надеяться на то, что ты подашь мне завтрак? — Тон был вежливым, но твердым.
— А если я отвечу «нет»?
— Мне бы хотелось, чтобы ты этого не делала.
— А мне бы хотелось не быть заложницей.
— Снова ничья, мэм, — усмехнулся Хэзард. — Ваш ход.
— Я не умею готовить, я же тебе уже говорила!
— А я говорил, что помогу тебе, — терпеливо, как маленькому ребенку, ответил Хэзард.
— Я не знаю, что готовить, — призналась Венеция.
— А что ты обычно ешь на завтрак? — вежливо поинтересовался Хэзард.
— Горячий шоколад и клубнику, — ответила Венеция таким тоном, словно это само собой разумелось.
— Каждый день?
— Каждый день.
— Даже зимой? — спросил Хэзард, уже догадываясь, какой услышит ответ.
— Папа импортирует клубнику. А ты что, против? — ядовито поинтересовалась она.
У Венеции вдруг появилось ощущение нереальности происходящего. Как могло случиться, что она, Венеция Брэддок, ведет этот совершенно невероятный разговор в такую рань с совершенно чужим человеком, прожившим всю свою жизнь под открытым небом? Этот темнокожий индеец, несмотря на его светский тон и акцент, все равно остается варваром! И он еще добивается, чтобы она готовила для него!
