Проснувшись, Николай тоже взглянул в окно и среагировал бурно.
— Черт подери! — взревел он.
Пожалуй, совращать даму в дождь довольно хлопотно, даже если она и придет, несмотря на погоду. А ведь это, по условиям пари, третий, заключительный день!
«Ну почему мне так хочется заняться любовью с этой госпожой Форсеус?» — думал Ники. Совсем недавно он сетовал на то, что женщины ему приелись. И дело не в деньгах, на которые он поспорил, ему было, в общем-то, все равно, выиграет он эти пятьдесят тысяч или проиграет. Проигрывал Ники с не меньшим достоинством, нежели выигрывал. К этой женщине он испытывал странную и удивительную тягу, мало похожую на обычное вожделение. Алиса была добродетельна, и в том, чтобы соблазнить столь нравственную особу, было нечто притягательное. Это его и возбуждало.
В полдень наконец засияло солнце. Ники позвал Юкко, камердинера, и велел ему приготовить картину. Он заказал также на кухне корзину с закусками, которую двое слуг понесли на место свидания.
Юкко, которого Ники знал с детства, был не только слугой, но и другом, причем лучшим, нежели девять из десяти его приятелей. Ники обычно добродушно переносил все его шуточки, и сегодняшний день не стал исключением.
— Да не волнуйся ты, Юкко. Я буду осторожен, ты только делай все, что я скажу. После того как госпожа Форсеус рассмотрит картину, я тебе дам знак, ты возьмешь картину и уйдешь, оставив нас вдвоем. Юри вчера, седлая мне лошадь, сказал, что старик-купец отправился в Хельсинки и вернется не раньше, чем через две недели. Он это знает точно: его сестра служит у Форсеусов горничной. Так что разгневанного мужа опасаться не приходится, — сказал Ники с усмешкой.
— В таком случае мне не надо будет стоять на страже и охранять вас от нежданных гостей, — улыбаясь во весь рот, заметил Юкко.
— Нет, на сей раз в этом не будет никакой необходимости. Когда я дам знак, отправляйся домой и можешь побаловать себя бутылочкой моего нового коньяка. Попросишь Алексея, чтобы принес. Он знает, где это.
Николай снова намеренно пришел раньше. После того как Юкко установил картину у одной из берез, они оба в ожидании госпожи Форсеус улеглись на траву.
Она вскоре появилась, запыхавшаяся, потому что, боясь опоздать, последнюю часть дороги бежала. Кателина в тот день раскапризничалась, никак не хотела засыпать, и Алиса не могла уйти, не успокоив дочку. Кроме того, она все пыталась саму себя отговорить встречаться с Николаем, но, как всегда, безуспешно.
