В свои семнадцать лет Ники уже был высок ростом, широкоплеч, с узкой талией и стройными бедрами. Графиню внезапно заинтересовал этот сурового вида юноша, явно мучившийся проблемами взросления и созревания. Александра, знаток мужской стати, рассматривала его молодое тело, как рассматривают жеребца в стойле.
Графиня Александра знала Ники с колыбели, к тому же в тридцать шесть лет уже имела двух дочерей на выданье. Однако и в пору зрелости она оставалась исключительно красивой женщиной, невысокого роста, хрупкой, с роскошными белокурыми волосами. Она следила за фигурой, кожа у нее была атласная и упругая, как у девушки, правда, времени на поддержание красоты ей приходилось тратить все больше и больше.
Как большинство людей их круга, граф и графиня Плетневы уже много лет были неверны друг другу, однако по молчаливому договору тактично смотрели на обоюдные измены сквозь пальцы. Граф Плетнев проводил в деревне гораздо больше времени, чем в Петербурге, и это устраивало обоих супругов. Серебристо-белый будуар Александры был свидетелем многих страстных свиданий, любовники сменяли один другого, от желающих заслужить расположение одной из первых петербургских красавиц не было отбоя.
Ники рассеянно слушал поток банальных реплик и комплиментов, слетавших с хорошеньких пухлых губок Александры в тот летний полдень. Он машинально отвечал на вопросы, но глазами раздевал графиню, пытаясь представить, какие прелести таятся под ее платьем.
В семнадцать лет Ники еще не стал искушенным любовником, но и новичком его нельзя было называть, а Александра, сидя рядом с ним в укромном уголке огромной гостиной, явно предлагала ему нечто большее, нежели торопливые встречи с горничными. Мать его время от времени поглядывала в их сторону: ей было совершенно ясно, что у Александры на уме, но она считала, что подобный опыт всегда полезен юноше. Александра полжизни удостоверялась в сокрушительной силе своей красоты и ни разу не терпела поражения. А Ники явно мечтал только о том, чтобы продлить ее интерес к собственной персоне.
Для них обоих началось упоительное, сумасшедшее лето. Страсть заглушила голос разума, это было наслаждение, в котором оба они купались и которого не хотели прерывать. Она учила его премудростям любви, а сама с волнением и трепетом предавалась воспоминаниям о том, что такое юношеская страсть, не знающая границ, не ведающая сдержанности. С ним она тосковала по безвозвратно утраченной молодости, но под напором его желания расцветала вновь. От страха надвигающегося увядания, которым мучилась Александра, вылечиться невозможно, но в объятиях Ники она забывала об этом страхе, забывала о том, какой тусклой и унылой станет ее жизнь, когда она лишится своей красоты.
