Как только Ники подошел к аналою, распахнулись двери, грянул хор, и по проходу прошествовала Алиса. В платье бежевого шелка, расшитом кружевами, она была хороша несказанно. Ее раздавшаяся талия, предмет бесконечных переживаний мадам Вевей, была искусно скрыта ниспадавшей туникой. Высокую прическу венчала небольшая, усыпанная бриллиантами тиара, подарок князя Михаила, к которой была прикреплена кружевная фата до полу. На шее у Алисы сверкало изумрудное ожерелье от Ники, а в ушах — преподнесенные Алексеем бриллиантовые серьги.
Когда Алиса появилась в храме, у Ники перехватило дыхание. Не сразу опомнившись, он шагнул к ней и взял за руку. Шаферы подняли над головами молодых тяжелые позолоченные венцы. Священник в темно-синей, шитой серебром рясе начал службу.
Алиса с самого утра чувствовала себя не слишком хорошо, а в церкви из-за обилия народа было душно. Она не могла дождаться, когда кончится служба, и думала только об одном: как бы не упасть в обморок. Наконец молодые обменялись кольцами, и священник объявил их мужем и женой перед господом и перед людьми. Выходя из церкви, Алиса почувствовала, что вот-вот потеряет сознание, и тяжело оперлась на руку Ники.
За последние два дня Ники не обменялся с ней и парой слов; он повиновался воле отца, но смириться с этим не желал. Внезапно его поразила одна простая мысль — Алиса тоже всего лишь действующее лицо этого спектакля, ей тоже навязана роль, причем ее положение труднее — она носит под сердцем ребенка. Так или иначе, Ники понял, что не следовало было винить во всем ее.
— Держись, дорогая, — шепнул он. — Ни к чему терять сознание перед изумленными гостями.
— Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы ты соблаговолял уделять мне хотя бы крупицу своего внимания, — прошептала она в ответ со слезами в голосе.
Эти слова снова напомнили Ники о том, что отныне он не волен сам распоряжаться своей жизнью.
— Вспомни, что я тебе ничего не обещал, — невозмутимо ответил он.
Услышав его ответ, Алиса побледнела еще больше. Похоже было, что она все-таки лишится чувств. Недолго думая, Ники подхватил ее на руки и понес по лестнице наверх.
Обоих мучили самые противоречивые чувства. Ники пугала собственная жалость к этой женщине, которая так доверчиво вручила ему свою судьбу. Алиса же не могла представить себе жизни без него, и ее пугала эта зависимость. Кроме того, она безумно устала. Ей надоело сносить язвительные замечания Ники, чередовавшиеся с нарочитым равнодушием, но она была слишком измотана, и сил пикироваться с ним у нее не было. Казалось, ей уже все равно — в ней не осталось ни враждебности, ни вины, ни гордости. Ей хотелось одного — так и остаться в его объятьях.
