Ринк чертыхнулся и нервно провел пятерней по волосам.
— Раз уж я здесь, постараюсь разобраться. Я имею в виду станок, — многозначительно добавил Ринк.
— Значит, ты сможешь починить его? — спрятав гордость в карман, спросила Каролина.
— Думаю, да. Мне понадобятся кое-какие инструменты. Я моторы самолетов разбирал, а это была задачка потруднее. Но учти, я заранее никогда ничего не обещаю. Да и потом, это все равно для вас не решение проблемы.
— Я понимаю, — Каролина кивнула, и на губах ее заиграла робкая, извиняющаяся улыбка. — Но я буду тебе благодарна за любую помощь.
На сей раз Ринк выругался гораздо забористей, но мысленно. И злился он не на Каролину, а на себя, потому что больше всего на свете ему сейчас хотелось обнять, защитить ее, слиться с ней воедино. Какой он идиот! Зачем терзать себя мыслями о том, как она лежит в объятиях его отца? Господи! Это сведет его с ума.
И все же он не может ненавидеть Каролину, как бы ни пытался вызвать в себе именно это чувство. Она будит в нем безудержное желание. Нет… Нужно уезжать! Немедленно. Иначе случится то, чего он никогда себе не простит. Но вот беда — он и уехать-то не может! По многим причинам. Из-за Лауры Джейн. Из-за отца. Но главное, из-за нее самой. После двенадцатилетней разлуки он не в состоянии так быстро ее покинуть, оставить в трудную для нее минуту. Однажды это уже случилось, но разве это изменило хоть что-то в их чувствах?!
— Ладно, пока! Ты знаешь, где меня искать, — бросил Ринк, направляясь к двери.
Он пошел к рабочим за инструментами, а Каролина целый час сидела в кабинете, разбирая бумаги. Когда она, освободившись, разыскала Ринка, он внимательно изучал механизм огромного станка.
— Ринк, я еду в больницу. Если ты до моего возвращения все тут закончишь, попроси кого-нибудь из рабочих, чтобы тебя отвезли домой.
Ринк устало улыбнулся:
— Похоже, это долгая песня. Скорее всего я тебя здесь дождусь.
Каролина подняла было руку… Ринку почудилось, что еще мгновение — и она до него дотронется… Но рука застыла в воздухе. Торопливо попрощавшись с Ринком, Каролина устремилась к дверям.
После шума, царившего на фабрике, в больнице казалось особенно тихо и прохладно. Роско лежал на высоких подушках, уставившись в экран телевизора. Звук был выключен, но глаза его были устремлены на экран. К его телу было подсоединено множество трубок, по которым в организм поступали питательные вещества. Мониторы пищали и поблескивали, фиксируя его пульс, давление и другие жизненно важные показания. Вид Роско не внушал оптимизма, но Каролина собралась с духом и вошла в палату, весело улыбаясь.
