— Вот как? И что ты мне сделаешь? Дашь сдачи?
Ринк по-волчьи оскалился.
— О нет. Я отыграюсь на другом. Но учти, тебе не понравится. — И чтобы у Каролины не осталось сомнений в его намерениях, Ринк еще плотнее прижал ее к себе. — Или наоборот? Может, ты, наоборот, придешь в экстаз, Каролина? А? — Пряжка его ремня больно впилась в живот Каролины. — Для всех остальных ты миссис Роско Ланкастер, но для меня — по-прежнему Каролина Доусон, девчонка, которая гуляла летом перед работой в лесу и… медленно сводила меня с ума.
Каролина вскинула на Ринка потемневшие от гнева глаза. Они напоминали сейчас две грозовые тучи. Еще мгновение — и загремит гром, засверкают молнии, хлынет дождь…
Роскошные волосы Каролины спадали на спину буйным каскадом.
— Значит, ты все-таки помнишь, Ринк… А я-то думала, у тебя память отшибло.
Глаза Ринка на мгновение распахнулись, но тут же сузились и словно прочертили огненные полосы по ее губам, шее и груди, видневшейся в вырезе ее халата. В этих глазах сквозило смятение.
— Да, — хрипло пробормотал он. — Да, черт побери! Я помню…
Он так неожиданно отпустил ее, что она покачнулась и чуть не упала. Слава Богу, успела ухватиться за туалетный столик!
Когда Каролина пришла в себя, Ринк уже был у порога комнаты и через секунду с грохотом захлопнул за собой дверь.
Проклятие! Лучше бы он не помнил.
Прибежав в спальню, Ринк сорвал с себя рубашку, схватил бутылку, позаимствованную из отцовского бара, плеснул в рюмку виски и рухнул в кожаное кресло, стоявшее возле окна. Однако бурбон почему-то потерял свою прелесть. Скривившись от отвращения, Ринк отставил рюмку в сторону и сбросил с ног ботинки.
Они мягко упали на ковер, а он откинулся на подголовник кресла и унесся мыслями в прошлое, в тот летний день, когда он основательно накачался джином и его развезло на жаре. Тогда он отправился на реку, разделся догола и плюхнулся в воду — туда, где били холодные ключи. А когда вылез, вытерся, надел джинсы — увидел ее…
— Боже мой! — воскликнул Ринк, торопливо застегивая джинсы. — И долго ты тут стоишь?
Девушка смотрела на него с таким выражением, что он чуть не покатился со смеху. Бедняжка от потрясения лишилась дара речи.
Ринк уже начал терять терпение, когда она наконец пролепетала:
— Я… нет, я только что пришла.
— Что ж, очень хорошо, я ведь купался в чем мать родила. Так что приди ты чуть пораньше, мы бы с тобой попали в неловкую ситуацию.
Ринк улыбался уверенно, с чувством собственного превосходства. Девушку в полосатых чулках и дешевой одежонке все еще била мелкая дрожь, но она тоже улыбнулась. Правда, робко и боязливо.
