Он был коренаст, плотного телосложения, с вьющимися светлыми волосами и тяжелой челюстью, со спокойными серыми глазами. Саша был самым сдержанным человеком из всех, кого Нина когда-либо встречала. Он был молчалив и тщательно взвешивал каждое слово, прежде чем что-нибудь сказать. С ее родителями Саша был исключительно вежлив и даже упомянул, что происходит из еврейской семьи, проживающей в городе Омске. С ней он тоже был нежен и добр, а в минуты близости превращался в ненасытного страстного любовника. Но даже тогда он не раскрывался перед ней полностью. Со временем его сдержанность переросла в скрытность, он стал подозрительным и неохотно делился с нею даже общеизвестными новостями. Все больше и больше он напоминал ей персонаж из читанного еще в гимназии романа – скромного и тихого молодого человека, который сделал конспирацию способом своего существования.
Когда Саша полностью оправился от ранения и перестал хромать, он не вернулся в свой эскадрон. Партия направила его на работу в один из наркоматов в Житомире. Как-то раз Нина обнаружила под стопкой его белья наган. Один из ее знакомых, работавший в одном из госучреждений Житомира, по секрету сообщил ей, что Саша работает в ЧК – Чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем. Но, когда она спросила у него, правда ли это, Саша только улыбнулся в ответ.
Довольно скоро она поняла, что никогда не узнает всего о своем любовнике. В Сашиной жизни были такие моменты, в которые он не посвящал никого. Он часто уходил из дома в самое неподходящее время, часто по ночам, а на все ее расспросы отвечал улыбкой или пустым, ничего не выражающим взглядом. Когда гражданская война закончилась, он по-прежнему пропадал где-то неделями и месяцами. Два или три раза он привозил Нине подарки – шапку из кроличьего меха, кожаные перчатки и пару ботинок. По названиям фабрик, проставленных красной краской на дешевой хлопчатобумажной подкладке, Нина поняла, что эти вещи были куплены в Москве, но, когда она спросила его, что он там делал, он снова ответил ей своей ласковой, обезоруживающей улыбкой.
Однажды зимней ночью, вернувшись после очередной шестинедельной отлучки, Саша снова пришел домой поздно и разбудил ее. Он стоял в своей старенькой шинели, даже не стряхнув с нее снега. Лицо его светилось радостью.
– Нина, – сказал он взволнованно, – я еду в Палестину. Давай отправимся туда вместе.
Она недоверчиво уставилась на него.
– В Палестину? Что мы там будем делать? Ты что, Сашка, стал сионистом?
