— Не послушаешься — увидишь! — чуть ли не взвизгнул он и, резко развернувшись, скрылся за кустами.
Я в изнеможении рухнула в свой шезлонг.
Представления не имела, что Игорь способен на такие эмоции!
Долго размышлять мне не пришлось. Появился Константин. На плече у него лежал полосатый плед, в левой руке была корзинка с едой и выпивкой, а в правой — высокий стакан, наполненный водой и льдом.
— Ну, пришла хоть немного в себя?
— Наоборот, сюда пришел Игорь. — Меня колотил озноб. — Устроил мне сцену! Оказывается, я его шантажирую, и мы с тобой обязаны немедленно отсюда убраться.
— А вот это уж хренушки! Он тут вообще сбоку припека, а я — близкий друг хозяев. На лучше, выпей.
Он протянул мне запотевший стакан. Во рту у меня пересохло, и я выпила ледяную жидкость до дна.
Константин покачал головой.
— А говорила, что не хочешь крепкого.
— Да это же просто водичка какая-то, — я ровным счетом ничего не почувствовала.
Он, с озадаченным видом, взяв у меня из рук опустевший стакан, понюхал и сказал:
— Ну, ты даешь. Эта водичка называется коктейль с водкой. До сих пор в нос из стакана шибает.
— Никакого вкуса не ощутила.
— Сейчас проощутишь. Пойдем, обустроимся где-нибудь в уголочке на пледике. Видишь, какой я умный. Всем запасся для пикника.
Спустившись ближе к реке, мы расстелили плед, и тут в голове у меня наконец зашумело. Костя заметил мое состояние и распорядился:
— Сядь. Сейчас будем закусывать.
Он умело и элегантно расставил на пледе содержимое корзины.
Мы ели, пили, потом смотрели, как на причале награждают и шумно чествуют победителя, поймавшего самого большого карпа. Потом просто, вытянувшись на пледе, лениво болтали, а нас обдувал свежий ветерок с реки.
Константин еще пару раз поднимался по склону за выпивкой. Я была совсем пьяная, зато спиртное смыло противный осадок от разговора с Игорем. Я наслаждалась тихим теплым вечером.
Помню, как мы любовались фейерверком. А после, как-то почти сразу (переход выпал из моего сознания), оказались у меня в подъезде.
Стоя около двери моей квартиры, мы упоенно целовались с Константином. Его руки бродили по моему телу, и он возбужденно шептал мне в ухо:
— Пойдем, ну пойдем же к тебе.
— Нельзя, там папа, — повторяла я в паузах между затяжными поцелуями.
Он хмыкнул и сказал:
— Прямо в детство впадаю. Мне с восемнадцати никто про папу не говорил.
Замок скрежетнул. Дверь распахнулась. Константин отшатнулся от меня. На пороге стоял мой папа. В майке и семейных трусах. Седой ежик на голове дыбом.
