— Ой, Танечка, папа ваш сегодня таким героем себя показал! Мы им гордимся! Очень уж гордимся!
Почуяв неладное, я кинулась к нему. Родитель мой восседал в кресле, запрокинув голову, а на лице у него лежал пакет со льдом.
— Папа, что с тобой? Ты упал?
— Нет, я ему врезал! От души врезал! — картинно потряс он в воздухе кулаком.
— Сумасшедший! Тебе семьдесят три года, а ты в драки ввязываешься!
Я сняла пакет. Глаз у отца заплыл и почернел. Настоящий фингал!
— Ну-ка, объясните мне толком, что у вас там стряслось? — потребовала я у двух суетящихся и тараторящих что-то о «гражданской позиции» бабок.
Путем длительных расспросов мне удалось установить следующее. Ветераны объявили смертельный бой буржуям, вознамерившимся установить огромную светящуюся рекламную конструкцию прямо возле нашего дома. Разведка донесла: высота предполагаемого сооружения — шесть метров. Мало того, что светить людям в окна будет, так еще риск, что свалится на дом.
Обращения в местные органы власти не принесли результатов. И вот совет ветеранов решал вопрос, кому писать: мэру Москвы или сразу президенту? Мнения разделились. Спор был жарким и как-то невзначай перешел в драку. Мой родитель (так и не поняла, кому он призывал писать) навесил оплеух своему оппоненту, а тот, в свою очередь, дал ему в глаз. Кто из них начал, а кто продолжил, тоже не поняла. Меня больше удручал результат, и требовалось срочно решить, что делать.
Я стала спешно названивать приятелю-офтальмологу. Он задал мне несколько наводящих вопросов и, выслушав мои ответы, кажется, не особо встревожился:
— До утра дело терпит. Но к девяти будьте у меня. Человек пожилой. Осмотром пренебрегать не следует.
Лишь ложась спать, я вдруг сообразила: Игорь мне ни разу не позвонил!
Утром мы с папой помчались к офтальмологу. Глаз у отца еще сильнее заплыл. Пока мы ехали, я ругала его на чем свет стоит.
В офтальмологическом центре отца приняли первым и учинили тотальный осмотр на самой разнообразной аппаратуре. Затем, усадив нас с родителем рядком, врач вынес вердикт:
— Удар особой травмы глазу не нанес. С сетчаткой полный порядок. Отслоения не произошло. Но я другое обнаружил. У вас, Еремей Григорьевич, катаракта на обоих глазах начинается. Вы знали?
Отец утвердительно кивнул головой, а я только рот раскрыла.
— Папа, ты мне ни слова не говорил!
— А что тебя раньше времени волновать, — совершенно спокойно откликнулся он. — Пока я еще вижу. Вот когда созрела бы и настало время операции, тогда и сказал бы.
