«Ну и ладно, — подумал он. — Пойду тогда надерусь».
Он понятия не имел, почему ему в голову пришла именно эта мысль. Ему трижды случалось напиваться, и отвратительны были не только его ощущения на следующее утро, но и то головокружение, отупение и тошнота, которые приходили вместе с опьянением.
Тем не менее он отыскал массивную деревянную кружку и отправился к пивным бочонкам. Самым крепким должно быть темное, рассудил он, и мрачно наполнил кружку до самых краев.
Наверное, он надеялся впасть в забытье, но даже после двух с половиной кружек ничего не произошло. В действительности пиво еще больше обострило все его чувства, придало ему энергии. Он почувствовал, как его наполняет какая-то сила, и при мысли о том, что упустил Дольни, Хэл чуть было не разрыдался.
Он оглянулся по сторонам, подумывая, чем бы заняться и кого бы вместо нее охмурить, когда услышал далекий драконий крик. Затем увидел и самого дракона, устраивающегося на каменном выступе на ночлег.
Хэлу в голову пришла одна мысль.
Если глупышка Дольни не хочет лететь с ним, что ж, он полетит один.
Обе луны сияли на небосводе, как и положено в пору урожая, и чем выше взбирался Хэл, тем сильнее ему хотелось, чтобы света их хоть чуточку поубавилось. Конечно, при свете было легче отыскать, за что ухватиться, но, с другой стороны, он сам был виден как на ладони.
Под ним, футах в двухстах, горели огни праздника, слышались смех и музыка, можно даже было различить пару еле стоящих на ногах пьяниц, которые шатались, не зная, как быть — драться или же обниматься.
Еще он слышал, и очень отчетливо, рокочущий храп — Хэл сильно надеялся, что это все-таки храп дракона, которого он видел перед тем на скале.
Хмель уже успел выветриться у него из головы, и ему не давала покоя мысль о том, что если он не полный дурак, то ему следует немедля отправиться обратно туда, откуда пришел. В конце концов, никто не видел, как он отправился на эту дурацкую скалу, своими намерениями он ни с кем не делился, так что его самолюбию ничто не угрожает.
Но он упрямо продолжал подъем — еще десять футов, и еще десять, — после каждого десятка говоря себе: все, достаточно. Он прокрался по скале, скрываясь в удобной расселине, и вынырнул на открытое место, залитое лунным светом.
Примерно в тридцати футах под ним спал неподвижный дракон. Хэл увидел мерно вздымающиеся во сне бока, и неожиданно для себя ему стало до ужаса любопытно: а что видят во сне драконы, и видят ли хоть что-то вообще.
