Она пришпорила лошадь и пустила ее вскачь. Беседа прервалась сама собой. Анна почувствовала облегчение. Этот мужчина как оголенный провод. Каждое его слово, каждый взгляд действовали на нее раздражающе.
Завершив подъем, они оказались в лагере ковбоев, где горел костер и готовился обед.
Уже несколько лет Анна не ездила на пастбище. Когда-то ее брал с собой Лестер, теперь его сменил Мигель Чейз. То, что его наняла ее мать, говорило о том, что она уважает его и ценит за деловые качества. Анне самой хотелось убедиться, достоин ли этот человек ее уважения.
Когда Мигель впервые увидел Анну вчера в конюшне, он сразу решил, что она слишком тонка и изящна для работы на ранчо. Она же пианистка. Имеет дело с богачами. Может быть, когда-то она действительно скакала по пустыне или помогала пасти скот, но только не сейчас.
Все утро он пристально следил за ней. Спустя два часа ему стало ясно, что, несмотря на изнеженный вид, она совсем не беспомощна. Легко управлялась с Джинджер, помогала ковбоям. И все же он не мог признать Анну своей на пастбище. И когда она собралась идти в загон с тремястами головами скота, он твердо взял ее за руку и отвел в сторону.
— Не говорите мне, что собираетесь работать в загоне, — сказал он ей.
Она надменно подняла брови.
— Естественно, собираюсь. Именно за этим я сюда и приехала.
Мигель должен был догадаться, что она будет возражать. Наверное, она вообще редко слышала слово «нет».
— Анна, послушайте, вы измажетесь и промокнете. Я не хочу, чтобы с вами что-нибудь случилось.
Она устало взглянула на него.
— Если несколько лет я не жила здесь, это не значит, что я забыла все, чему меня научили, Мигель. Или вы боитесь, что я буду мешать вашим ковбоям?
Мигель не думал, что она будет мешать. Он не мог сказать, почему вообще возражал против того, чтобы она шла в загон. Просто чувствовал потребность защищать ее.
«Черт возьми, Мигель, — обругал он себя. — Ты должен понимать, что Анна не нуждается в защите. Она из тех женщин, которые гордятся своей независимостью и самостоятельностью. И если ей вдруг понадобится мужское плечо, вряд ли она выберет мексиканского ковбоя».
— Нет, — с неожиданной резкостью ответил он. — Я не думаю, что вы помешаете. Просто я хотел избавить вас от грязной работы. Но если вы хотите — ваше дело.
Анна понимала, что он не хочет, чтобы она шла в загон. Продиктовано ли это его заботой о ней или же желанием показать, кто здесь хозяин? В любом случае это раздражало. Она всегда помогала матери и тете Роуз в работе со скотом. Ей было неприятно, что кто-то посторонний давал ей понять, что ее присутствие здесь нежелательно.
