В какую-то секунду мне чудится крик на мельнице, я гляжу назад, но он борется с шелестом дождя; может, снова рация; кроме того, я не уверен, слышал ли что-нибудь вообще; я снова поворачиваюсь к замку и под ливнем шагаю вперед.
Да, я уверен: теперь наконец-то у меня есть цель: забрать тебя, без всякого имущества, не рассчитывая на возвращение туда, где когда-то был наш дом. Лейтенант и ее люди избавили нас от хрупких вещей и от преданности камням замка, выпустили нас обоих, одиноких, в свободный полет, оживший наконец в своенравном своем красноречии до всепроникающей силы. Легкие пальцы лейтенанта ненадолго украли тебя у меня, но ты снова станешь моя, как бывало раньше.
Веди меня, ветер, веди. Тащи своим отпором, приведи меня к любимой, проводи до башни, мой абсолютно вероломный беженец. Кольцо, думаю я, остановившись.
Надо было снять кольцо белого золота с рубином — то, что лейтенант забрала у тебя в первый день, в экипаже на обратном пути по этой самой дороге. Оглядываюсь, медлю.
И тут слышу рев мотора — как раз оттуда, куда направляюсь. Прячусь за старинным рессорным экипажем, что лежит на боку у дороги, — большое колесо с деревянными спицами запрокинуто в небеса. Гудит мотором один из грузовиков лейтенанта — оливковая морда ухмыляется пастью решетки, два ярких глаза фар. Он проносится мимо моего укрытия, поднимая за собой облака ветром пойманных брызг, колеса точно рвут дорогу. Брезентовый навес над стальной рамой хлопает и трещит на ветру, рев удаляется. Я успеваю заметить внутри людей — они деловито возятся с оружием.
Выхожу из-за экипажа, поверх него глядя, как грузовик несется по дороге к мельнице. Меня окутывает вихрь и ливень грузовика, сотрясает, а потом возвращается посвежевший ветер. Пожалуй, нечего стыдиться облегчения, что я испытываю по поводу лейтенанта. Пусть ее найдут; пусть спасут. Полагаю, уж это она заслужила. Глупо было так с ней поступать. Деревья у меня за спиной скрипят, из канавы взметается опавшая листва, и меня покачивает, встряхивает еще одним холодным порывом.
Вспыхивают стоп-сигналы, грузовик останавливается вдалеке возле перекошенного джипа. Деревья между мною и мельницей гнутся — медленно, — затем выпрямляются, из темных верхушек взлетают черные птичьи силуэты.
Грузовик, на таком расстоянии крошечный, пятится к мельнице. Я оборачиваюсь, смотрю на запад, на замок, и окрепший ветер жалит меня дождем. Грузовик останавливается. Выпрыгивают люди. Затем прямо у меня за спиной раздается звук, я дергаюсь, трясущейся рукой нащупываю на спине пистолет.
