Я хожу у подножия горы-пня, но никак не могу обнаружить гигантскую сеть. Наконец где-то высоко качнулось что-то голубое, знакомое, повисшее на веревках. Кусок моего носового платочка — мой «плащ»! Тогда он не долетел до паука, а прикрыл крупинку. Паук оплел ее вместе с голубым плащом лентами паутины. Теперь плащ висит, качается над моей головой. Но где же сеть?
Может быть, Черникова, убегая в город, задела и разорвала ее? А может, это сделал страшный пес, обнюхивая и осматривая все вокруг? Возможно, что порыв ветра, швырнувший в лесу огромные горшки, порвал сеть. Не все ли равно! Но там, высоко, на обрывке паутины, качается моя крупинка.
Я стал гадать, как добраться до нее. По щербинам и трещинам коры старого пня? Трудно, почти невозможно взбираться так высоко по отвесной стене. Закружится голова.
Около пня росло гигантское дерево. Я заметил, что между стволом дерева и пнем протянулось несколько канатов — остатков былой сети. Не залезть ли мне на дерево по канатам и перебраться на пень? Я стал было взбираться, но зловещий шорох где-то в вышине остановил меня. Я спрыгнул на землю. Притаился.
Конечно, я знал, что пауки обычно восстанавливают порванную паутину. Не начал ли этот паук ткать новую сеть вместо порванной?
Снова шорох… Над головой закачалась веревка, кинутая с дерева. Она спускалась все ниже. Казалось, живая змея тянется с ветки к земле, тянется и все норовит зацепиться за что-то. Поднял голову: там, в вышине, веревка крепко прикреплена к ветке, будто приклеилась. И вот по качающейся веревке спускается тот, кто ее удлинял и удлинял, и настойчиво пытается к чему-нибудь ее прицепить. Опять я увидел гребни, щетки и восемь черных глаз на голове. Паук!
У корней гигантского дерева валялись бревна, жерди, доски. Конечно, это были сучки и сухие веточки. Было похоже, что паук, выпустив нить, спускался по ней к этим бревнам.
Как и раньше, покачивались в воздухе челюсти, похожие на клинки складного ножа. Я увидел на брюхе чудовища огромные наросты с сотнями отверстий. Паук спустился к одному из бревен, прижал к нему брюхо, и веревка приклеилась. И сразу же паук стал по ней подниматься вверх, выпуская, выматывая из себя вторую веревку. Он поднимался все выше и выше, а коготь на задней ноге держал между веревками, отделяя одну от другой. Они не склеивались, не слипались. Так он дотянул вторую веревку наверх к ветке, где она крепко прилипла.
Паук побежал вдоль этой ветки. Бежал, выпуская, выматывая из себя веревку. Прикрепил ее к концу ветки. Теперь он выпустил веревку вниз, спустился по ней к бревну, снова поднялся наверх и потянул за собой новую веревку. И так много раз. Я увидел: бревно, к которому прикрепились веревки, потащилось по земле, приподнялось, закачалось над землей. Надежда на то, что мне удастся какими-нибудь способами разорвать сеть и сбросить крупинку на землю, рухнула. Никакими палками не порвать эти веревки. Никогда ничем мне их не перерезать. Веревки эластичны и, видно, очень крепки на разрыв. Кроме того, паук — живая мастерская. Вместо порванной нити он протянет новую. Что же делать? Как добраться до плаща? Ведь веревки сети клейкие. Тысячи и тысячи липких шариков оставляет паук на них. Я прилипну, застряну — и паук расправится со мной, как с мухой.
