Воскресенье, 5 июля
Вчера хотели облить керосином фанерный домик, траву и все сжечь. Но управляющий имением, ссылаясь на телеграмму из Петербурга, запретил разводить огонь на барских угодьях. Завтра утром фанерный домик доктора снесут. Пойду туда в последний раз.
Понедельник, б июля
Домик будет снесен. Скоро бурьяном зарастет то место, где он стоял, где доктор производил необычайные опыты. Вчера в последний раз пришел в фанерный домик. Вечерело. Я сидел у окна. Мне казалось, еще немного побуду — и дождусь Думчева. Из окна была видна пасека. Там, за плетнем, как всегда, возился старик пасечник. На меня он всегда косо поглядывал, и я чувствовал, что он меня не уважает: «Комедиант!»
Я собрался уходить, когда он заглянул в окно. — Все ждешь доктора? Не жди. Не вернется. Старик видел Сергея Сергеевича рано утром 28 июня, в воскресенье. На заре за доктором по аллее гнались трое. Старик хотел было выбежать из-за плетня пасеки, заступиться за доктора, но увидел у одного на фуражке кокарду и испугался. Присел за плетнем, стал смотреть. Доктор успел вбежать в фанерный домик. Заперся. Все трое стали стучать в дверь. Поток один подбежал к окну, а двое сорвали дверь с петель и вбежали в домик. Старик сквозь плетень видел, как они сразу же выскочили, стали шептаться, руками разводить. Тот, что с кокардой, опять в дом вошел и одежду доктора вынес. И все трое по аллее пошли. «Порешили, значит, с доктором», — подумал старик. Выждал время, а потом, крадучись, заглянул в окошко, чтобы доктору помощь подать. А в домике-то никого!.. Ни живого, ни мертвого! Как сквозь землю доктор провалился. А человек с кокардой пустил слух, что доктор в море утонул. Для этого он куда надо одежду доктора представил: будто у моря нашел.
Старик почему-то боялся, что будет следствие.
Ты меня к этому делу не припутывай, — сказал пи Пасека рядом, но мое дело сторона. Только пчелки у меня, одна забота… Ничего не видел, ничего не слышал С тобой не говорил.
Когда старик ушел, уже стало темнеть. Я окинул последним взглядом стол, стены, окошко. На столе остался кувшин, недопитый стакан воды, блюдечко с каким-то белим порошком и маленькими гомеопатическими крупниками. На блюдечке лежала серебряная чайная ложечка с выгравированными буквами: «СД» (Сергей Думчев). Сердце мое сжалось от боли: это все, что осталось от человека, которого я полюбил всей душой.
Завтра домик будет снесен. Забудут все о докторе Думчеве. И я взял себе на память ложечку с инициалами «СД». А порошок и крупинки? «Это для каких-то опытов Сергея Сергеевича», — подумал я. У меня не хватило духа выкинуть их. И я ссыпал в обрывок бумаги, который валялся на столе, порошок и две крупинки.
