— Я знаю, Сара.
Она сказала, что много думала о нас, о нашей дружбе. И сожалеет, что все так получилось. И что очень бы хотела, как и раньше, иметь возможность поделиться со мной своими проблемами.
— Теперь я понимаю, что тебе со мной было нелегко. Но все это в прошлом. С тех пор мы обе выросли.
И вот тут она наконец сказала:
— Прости меня, Шарлен. Прости за все, что я тебе сделала!
Услышав такое, другая на моем месте, конечно, возликовала бы и ни за что ее не простила. Мне бы взглянуть ей прямо в глаза в последний раз, отвернуться и пойти своей дорогой — с высоко поднятой головой, ни о чем не жалея. Но я не сумела это сделать. Я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. Я сдалась. Я пожалела Сару; у нее были такие грустные глаза. Я уступила, прониклась к ней сочувствием, вновь и уже навсегда отдалась во власть своему безумию.
Она пригласила меня переночевать у нее в следующую субботу, совсем как прежде, когда мы были детьми, чтобы как следует поговорить и вновь обрести друг друга. — Хорошо, Сара. Я приду, обещаю.
И я пришла в квартирку в двенадцатом округе, которую я так хорошо знала, — с ее простором и светом, с ее тяжелым ароматом. Мы снова, как раньше, шептались в темноте. Я снова услышала смех Сары, увидела слезы на ее лице, когда она поверяла мне свои секреты, ощутила аромат ее волос рядом со своим лицом, когда проснулась утром, ее ясный голос, туманный взгляд. Все началось сначала.
Я хотела ей верить. Я убеждала себя, что Сара изменилась так же, как и я. Что мы сможем дружить, как дружили в тринадцать лет, сможем забыть злобу, ненависть, истерзавшие нас. Я хотела в это верить. И поверила.
«Может быть, все, что я когда-то пережила в прошлом, было не так уж серьезно. Теперь мы с Сарой наравне, — говорила себе я, — и нет среди нас ни победителя, ни побежденного. С Максимом и Сарой счастье мое наконец будет полным. Все в моей жизни теперь в полном равновесии, я могла больше ни о чем не беспокоиться: я выздоровела!»
На самом деле я опять не понимала, что на меня надвигается. Вернее, не хотела понимать.
— Что с тобой, Шарлен? О чем ты думаешь, не молчи?
Мы лежали обнявшись, прижавшись друг к другу. Я не знала, что ему ответить, как успокоить.
— Все хорошо, Максим, уверяю тебя. Все в порядке.
— Не верь ей, Шарлен, умоляю тебя. Она снова тебя поработит. И я знаю, что будет дальше.
— Нет, все будет хорошо. Она изменилась. Она стала совсем другой, она хочет, чтобы мы снова были подругами.
