Его глазки стали масляными. Если бы не присутствие Нины, старичок, несомненно, проявил бы надо мной опеку. Я уже сталкивалась с подобным. Эти «опекуны» такие активные и любознательные...
— Спасибо, мистер Томчик, — пробормотала я. — Действительно, как-нибудь забреду к вам... Не беспокойтесь...
— Мэвис, вы уверены, что сейчас с Селестиной все в порядке? — одернула меня Нина.
— А как иначе!
— Почему же она не зашла ко мне?
— Устала. Мы очень долго загорали, плавали, ныряли...
— Ладно. Уолтер, продолжим. Вот здесь сошлись девятка пик и валет. Что бы это значило?
Я встала и выскользнула за дверь.
Гостиная была пуста. Я выглянула в окно и увидела, что Иган Ганн стоит возле озерца точно так же и на том же месте, что и я утром. Композитор смотрел на темную воду с таким мрачным видом, словно хотел утопиться.
Я вышла из дома и, боясь напугать Игана так, как это сделала со мной Селестина, окликнула его издали.
Он повернулся на мой голос и без энтузиазма произнес:
— Это вы, Мэвис...
Иган глянул на меня поверх стекол очков и отвернулся к воде.
— Где это вы были? Спали?
— Нет, купалась вместе с Селестиной.
— Значит, это вы увели Селестину с репетиции? Не признавайтесь Алексу — он страшно разозлен.
— Я тут ни при чем. Она сбежала с репетиции, потому что устала от криков и трескотни.
— Да, что есть, то есть. Все перегрызлись и теперь разговаривают друг с другом сквозь зубы. Настоящая творческая атмосфера! — саркастически сказал Иган.
— Что, так принято? Родовые муки?
— В общем-то да... Еще ни разу не было, чтобы постановка проходила гладко. Надо уметь лавировать, интриговать... Мы с Бертом сделали ошибку, так рано приехав сюда. Надо было подождать, чтобы эти ходячие экспонаты киномузея выплеснули свой яд один на другого... Но Алекс звонил и настаивал на нашем приезде. Говорил, что без нас дело не сдвинется с мертвой точки.
— И вы не могли проигнорировать его?
— Нет. Он дает деньги на постановку.
— Я слышала совсем другое...
Иган Ганн встрепенулся и посмотрел на меня с интересом.
— Что вы слышали, Мэвис?
— Что на постановку мюзикла пойдут деньги Селестины. Скоро ей исполнится двадцать один год, она получит наследство — капитал отца, и тогда...
Композитор не знал, верить мне или нет.
— То, что вы сказали, Мэвис, очень существенно... Хотел бы я все же знать правду...
— Я бы тоже... Мне до сих пор непонятны функции мистера Томчика и мистера Бланта.
— Ну, что касается Алекса, то он считается у нас режиссером-постановщиком. Алекс изволит проводить репетиции в своем доме, как видите.
