— Сам их копай! Это не колодцы, а что-то совсем другое. Говорят, таким способом ты хочешь разрушить Острог.
— Глупости. Кроме того, есть возможность превратить вашу улицу в место отдыха и развлечений. Всё сосредоточится там — и зрелища, и дружеские попойки, и даже блудодеяния. Будете жить припеваючи.
— Ишь чего захотел! — Шняга чуть не задохнулся от возмущения. — Мы честные Воры и разврата в своем доме не допустим. Не смей даже заикаться об этом.
— Вот видишь, вы упорно отклоняете все мои предложения, даже заведомо приемлемые. Похоже, что дело здесь не в ваших принципах, кстати, весьма сомнительных, а во мне самом. Но если я вас так не устраиваю, найдите способ выдворить меня за пределы Острога. Буду вам весьма признателен.
— Есть другой способ избавиться от тебя. Попроще, — буркнул Шняга.
— Убить?
— Заметь, не я это первый сказал.
— Иногда намёки бывают красноречивее любых слов. Но убить меня, предупреждаю заранее, не так-то просто. Многие уже пытались. Кроме того, подумайте о последствиях. Покушение на меня посеет в Остроге невиданную прежде рознь. А его организаторы наживут себе массу неприятностей.
— Все обойдется миром, если ты угомонишь свое чудовище.
— Ночные прогулки я Годзе запретить не могу. Однако обещаю заказать для него намордник, не позволяющий раскрывать пасть, — Темняк приставил к своему лицу сложенные решеткой пальцы.
— Хм, — Шняга задумался. — В этом что-то есть. Но ведь твой Годзя может зашибить человека даже хвостом. Придётся ещё и нахвостник заказывать. Не лучше ли будет вообще посадить его на прочную верёвку? Пусть сторожит твою нору.
— Мысль, конечно, глубокая. Обещаю подумать над ней. Но и вы не забывайте о моих предложениях. Пора менять воровское ремесло. Я понимаю, что учиться варить кисель или лепить свечи вам уже поздно, но существует немало других полезных занятий, плоды которых обеспечат вам благоденствие. Просто нужно немного пошевелить мозгами. Удачи вам.
— И тебе, — дружно ответили Воры, но никто из них при этом не улыбнулся.
Едва первые посетители ушли, оставив после себя ошметки грязи и запах кисельного перегара, как сразу появился Бадюг, сжимавший в руке тяжелую кочергу, — не “хозяйскую”, с помощью которой был когда-то повержен Смотритель, а обыкновенную, закопченную дымом очага.
— Наглецы! — громко возмущался он. — Да как они только посмели заявиться сюда с подобными претензиями! Случай просто неслыханный! Я бы на твоем месте гнал их в три шеи.
