Падая, “желтая” стая увлекла за собой и хрупкий настил, до поры до времени скрывавший глубокий ров, который перегораживал улицу от стены до стены (кое-кто этой ночью славно поработал). Некоторое время оттуда доносились сдавленные стоны, какая-то возня и шум оседающего мусора, но очень скоро все затихло.
— Сходи посмотри, что там, — Темняк легонько подтолкнул Тюху в спину.
Тот осторожно, словно бы ступая по острым осколкам, добрался до края рва и, лишь мельком заглянув туда, сразу же устремился обратно. Гнало его отнюдь не усердие, а банальный испуг — безвредные мертвецы иногда выглядят куда страшнее, чем живые злодеи.
— Там они, — Тюха говорил так, будто бы в этот момент кто-то крепко сжимал его горло. — Уже не шевелятся… Теперь понятно, почему ты велел вбить на дне колья.
— Ты не паникуй особо, а лучше бери в руки щит, — сказал Темняк. — Засыпайте яму так, чтобы и следа от неё не осталось… А я пойду взглянуть на Свиста.
Свист лежал на спине, раскинув руки и обратив к далекому небу совершенно спокойное, сильно побледневшее лицо.
— Как дела? — спросил Темняк. — Чем занимаешься?
— Вспоминаю, — ответил Свист слабым, но ясным голосом. — Память — это единственное прибежище, которое сулит отраду.
— Ты славно сражался, — Темняк стал стаскивать с него набрякшие кровью штаны. — Мы отомстили за тебя.
— Я вас об этом не просил.
— Есть вещи, которые можно делать и без спроса. Например, врачевать раненых и лишать девиц невинности. Потерпи чуток, сейчас будет немного больно…
Свист прикрыл глаза и не издал ни единого звука, даже когда Темняк накладывал на его правую ногу жгут (левая оказалась задетой только вскользь) и стягивал края зияющей раны скобами, наспех сделанными из обломков спирали.
Спустя какое-то время к ним подошли и Тюха с Бадюгом. После изматывающей ночной работы теперь их даже пот не прошиб.
— Помер? — спросил Бадюг.
— Нет, без сознания, — Темняк туго бинтовал ногу Свиста клочьями своей собственной рубашки, предварительно пропитанными мочой (другого антисептика, увы, не нашлось).
— Думаешь, он поправится?
— Думаю, что да. Крови, правда, вытекло изрядно, но кость цела… Лишь бы не началось воспаление. Послушай, — он обратился к Тюхе. — Какая судьба ожидает боешника, состоявшего в победившей стае, но получившего ранение?
— Смотря какое ранение. Если он способен самостоятельно передвигаться, то остаётся в стае, хотя чаще всего гибнет уже в следующей схватке. А тяжелоранеными занимается Смотритель… Ты смазал рану “хозяйской желчью”?
