Зато “черные” боешники почти не пострадали. Недаром, наверное, говорят, что сноровка заменяет лишнюю пару рук.
Вдобавок ко всему оборвалась “хозяйская жила”, до самого последнего момента верой и правдой служившая Темняку. Как видно, всё на свете имеет свой предел прочности, в том числе и вещи, некогда принадлежавшие сверхъестественным созданиям.
Таким образом почти безоружный Темняк оказался лицом к лицу с двумя распаленными боевым азартом врагами. Те, понятное дело, полагали, что он пустится вслед за своими удирающими друзьями, но Темняк, паче чаянья, нырнул в нору, которых на Бойле (впрочем, как и на других улицах Острога) было больше, чем дырок в хорошем сыре.
“Черные” слегка опешили.
— Эй! — крикнул тот из них, который пуще всех горевал над оглушенным Сысыгом. — Вылезай! Так не делается.
— Почему? — послышался из норы приглушенный голос Темняка.
— Не делается — и всё! Надо драться открыто. У всех на виду.
— Вот вы и деритесь себе. А мне что-то не хочется.
— Да мы тебя сейчас просто заколем!
— Попробуйте.
Один из боешников раскрутил спираль — самую длинную из всех, какие у него имелись, — и направил её удар в нору. В ответ раздался только презрительный смешок.
— Отсюда не достанешь, — сказал второй боешник. — Надо внутрь лезть.
— А если он меня самого там достанет? — возразил первый.
— Через щит не достанет.
— В норе все может случиться. Эх, свечу бы сюда!
— Ты ещё горшок киселя пожелай… Ладно, посторожи его здесь, а я пока с остальными разделаюсь. Они, похоже, от страха в штаны наложили. Долго отбиваться не будут.
— Один справишься?
— Как-нибудь. Ты за этим смотри. Он двоих наших уложил.
Когда шаги второго боешника затихли вдали, из норы донеслось:
— Ты ещё здесь?
— А как же!
— И не боишься?
— Почему я должен бояться?
— Так ведь ты из Гробов, по разговору слышно. А все Гробы известные трусы. Вы даже в жены себе берете самых жирных баб, чтобы в случае какой-нибудь беды за их телесами прятаться. Разве не так?
— Погоди у меня! — заскрежетал зубами боешник, для которого подобные шуточки были равнозначны смертельной обиде. — Когда я тебя из норы выволоку, по-другому запоешь!
— Считай, что уже выволок! — расхохотался Темняк. — Вы ведь так всего на свете боитесь, что ночью под себя делаете, лишь бы лишний раз на улицу не выходить. И дети ваши засранцы, и жены ссыкухи.
Такое оскорбление, да ещё из уст чужака, не смог бы, наверное, стерпеть даже самый смирный житель Острога. А что уж тут говорить об одном из Гробов, вся порода которых издавна славилась своим буйным нравом.
