— Ох, извини, — стал оправдываться Ванечка. — Я совсем не тебя имел в виду. Но если придерживаться истины, вчера имел место факт благовещения. И роль архангела Гавриила досталась полковнику Горемыкину…
Уже в прихожей Людочка спросила Цимбаларя:
— Ты, как я понимаю, в татуировках разбираешься?
— Более или менее. Но до Петра Фомича мне ещё далеко. Он в этом деле настоящий профессор.
— А что такое? — навострил уши Кондаков.
— Поинтересоваться хочу, — смущенно улыбнулась Людочка. — Я с подружками однажды загорала на нудистском пляже и видела там мужчину, у которого на ягодицах были изображены дверные ручки. Что бы это значило?
— То же самое, что рельсы со шпалами на женском лобке, — без запинки ответил ветеран правоохранительных органов. — Иначе говоря, предложение заходить и заезжать. На соответствующем транспорте, естественно…
Двое суток напряжённой работы ровным счётом ничего не дали. А если пользоваться терминологией Кондакова, пошли коню под хвост.
Сергей Гобашвили был неуловим, как пресловутый снежный человек, с той лишь разницей, что скрывался он не в безлюдных снежных горах, а в крупнейшем мегаполисе Европы. Многие о нём знали, кое-кому случалось его видеть, кто-то от него пострадал, но всё это были лишь пустые разговоры, лишённые какой-либо конкретики.
Гоба жил поборами с мелких нелегальных и полулегальных деляг — сутенёров, валютчиков, катал, попрошаек, щипачей, хозяев подпольных пошивочных цехов и торговцев контрафактным товаром. Само собой, что для этой публики он являлся меньшим злом, чем государевы слуги, и надеяться на их сотрудничество не приходилось.
Сам Гоба до сбора мзды никогда не опускался, поручив это канительное и небезопасное дело рядовым бойцам своей небольшой, но сплочённой бригады.
Достоверно было известно немногое. По городу Гоба разъезжал на черном «Мерседесе» с фальшивыми номерами, хотя, дабы запутать следы, не чурался и услуг такси. Ресторанов и других общественных мест избегал, никогда не ночевал в одном и том же месте два раза подряд, не брал пищу из чужих рук и вообще старался не подпускать к себе незнакомых людей ближе чем на двадцать шагов.
К его бригаде не было подхода ни у территориалов, ни у управления по борьбе с организованной преступностью, ни у других криминальных авторитетов. Даже в среде бандитов он держался одиноким волком.
Конечно, можно было оставить засаду возле какой-нибудь торговой точки, платившей Гобе дань, но, во-первых, ждать пришлось бы неопределённо долго, а во-вторых, задержанные шестёрки вряд ли согласятся сдать своего главаря. Все знали, что от мести Гобы нельзя было укрыться даже в зоне.
