— Моргауза, а ну, вставай и ступай к себе; ты уже почти взрослая, нечего вести себя под стать балованному ребенку!
Моргауза подняла голову, отбросила с прелестного, недовольного личика завесу рыжих волос.
— А зачем ты выбрала для своих замыслов Игрейну, Вивиана? — проговорила она. — Она не желает иметь с ними ничего общего. Но я — женщина, и я тоже — дочь Священного острова. Почему ты не избрала для Утера Пендрагона меня? Почему бы мне не стать матерью короля?
— Ты готова безрассудно бросить вызов судьбе, Моргауза? — улыбнулся мерлин.
— А с какой стати выбрали Игрейну, а не меня? У меня-то нет мужа…
— В будущем у тебя — могущественный муж и много сыновей, но этим, Моргауза, изволь удовольствоваться. Ни мужчине, ни женщине не дано прожить чужую жизнь. Твоя судьба и судьба твоих сыновей зависят от Игрейны. Более ничего сказать не могу, — ответствовал мерлин. — И довольно, Моргауза.
Стоя с Моргейной на руках, Игрейна почувствовала себя увереннее.
— Я пренебрегла долгом гостеприимства, сестра моя и лорд мерлин, — глухо проговорила молодая женщина. — Мои слуги проводят вас в гостевые покои, принесут вина, воды для омовения, а с заходом солнца подадут ужин.
Вивиана встала. Голос ее звучал сухо и церемонно, и на какой-то миг Игрейна испытала несказанное облегчение, вновь почувствовав себя хозяйкой в своем доме: не беспомощным ребенком, но супругой Горлойса, герцога Корнуольского.
— Так на вечерней заре, сестра.
Вивиана и мерлин многозначительно переглянулись, и от внимания Игрейны это не укрылось. Взгляд жрицы говорил яснее слов: «Оставь пока, я с ней управлюсь, мне не впервой».
Игрейна почувствовала, как лицо ее застывает железной маской. «Да уж, ей и впрямь не впервой. Но на сей раз она просчитается. Однажды я исполнила ее волю: я была ребенком и сама не знала, что делаю. Но сейчас я выросла, я — женщина, и вертеть мною уже не так просто, как несмышленой девчонкой, которую она отдала в жены Горлойсу. Теперь я буду поступать по-своему, а не по слову Владычицы Озера».
Слуги увели гостей, Игрейна, возвратившись в собственные покои, уложила Моргейну в постель и захлопотала, засуетилась над девочкой, снова и снова прокручивая в голове услышанное.
Утер Пендрагон. Она никогда его не видела, но Горлойс без умолку разглагольствовал о его доблести. Утер приходился близким родичем Амброзию Аврелиану, королю Британии, как сын его сестры; но в отличие от того же Амброзия Утер был бриттом до мозга костей, без малейшей примеси римской крови, так что и валлийцы, и Племена шли за ним, не колеблясь. Надо думать, в один прекрасный день Утер станет королем. А ведь Амброзий уже не молод, стало быть, этот день недалек…
