— Но что я могу поделать? Ведь я не хочу бояться!
— Скажи мне, какие боги поразили тебя страхом, словно проклятием? — серьезно спросил отец настоятель.
Эллерт пристыженно промолчал.
Монах тихо добавил:
— Ты говоришь, что боишься, однако страх — это нечто, сотворенное тобой из-за недостатка воли. Ты научишься смотреть на вещи по-иному и самостоятельно выбирать, когда тебе следует бояться, а когда нет. Но прежде всего ты должен признать, что страх принадлежит тебе и ты можешь управлять им. Начни вот с чего. Когда ты чувствуешь, что твой страх мешает выбору, спроси себя: «Что заставляет меня бояться? Почему я ощущаю, что страх мешает мне, вместо того чтобы ощущать свободу выбора?» Страх должен стать способом подчинения рефлексов нуждам твоего разума. Судя по твоим словам, в последнее время ты избрал полное бездействие, чтобы не произошло ни одно из тех событий, которых ты боишься. Поэтому выбор был сделан не тобою, а твоим страхом. Начни с этого, Эллерт. Я не могу обещать, что избавлю тебя от страха, но обещаю, что придет время, когда ты окажешься победителем и страх не будет сковывать твою волю. — Он улыбнулся. — Ты же пришел сюда, разве не так?
— Я больше боялся остаться, чем прийти, — со вздохом отозвался Эллерт.
— По крайней мере, ты все еще можешь выбирать между большим и меньшим страхом, — заметил отец настоятель. — Теперь ты должен научиться контролировать страх и быть выше его. Настанет день, когда ты поймешь, что он — слуга, подвластный твоей воле.
— Да будет на то Божье соизволение, — прошептал Эллерт.
Так шесть лет назад началась его жизнь в монастыре. Медленно, один за другим, он победил свои страхи и научился управлять потребностями тела, научившись выбирать из устрашающих вариантов будущего один, выглядевший наиболее безопасным. Затем будущее сузилось, и наконец он увидел себя лишь в одном месте, живущим лишь одним днем, выполняющим только самое необходимое: не больше и не меньше.
Но теперь, шесть лет спустя, Эллерт внезапно увидел впереди потрясающий поток образов: путешествие, заснеженные скалы, незнакомый замок, свой старый дом, лицо женщины… Эллерт закрыл лицо руками, поддавшись напору старого, парализующего ужаса.
«Нет! Нет! Не буду! Я хочу остаться здесь, примириться со своей участью. Я не хочу петь чужие песни с чужого голоса…»
В течение шести лет он был предоставлен собственной судьбе. Теперь перед ним снова распахивался внешний мир. Кто-то за пределами монастыря сделал шаг, тем или иным образом вовлекающий его в чужую игру. Снова нахлынули страхи, подавленные годами дисциплины, но Эллерт сумел выстоять, глубоко дыша и думая так, как его учили: «Мой страх принадлежит мне. Я командую им, и только я могу выбирать…» Хастур снова и снова искал среди теснящихся образов одно будущее, в котором останется простым монахом, живущим в мире с собой, работающим на благо других…
