Внезапно Хастур напрягся, чего не случалось с первого года жизни в монастыре. Он автоматически задышал, чтобы расслабиться, но ужасное видение не покидало его.
«Меня здесь нет. Я не вижу себя в Неварсине в будущем году… Вижу ли я свою смерть, или же мне предстоит покинуть это место? Святой Носитель Вериг, укрепи меня!»
Именно мысль о смерти привела его сюда. Он не был, подобно некоторым из Хастуров, эммаска — ни мужчиной, ни женщиной, долгоживущим, но, как правило, стерильным существом. Хотя в Неварсине были монахи, родившиеся такими, и лишь здесь они нашли способ жить в мире со своей природой. Нет, с самого детства Эллерт сознавал себя мужчиной и воспитывался соответственно, как подобает потомку королевского рода, пятому в линии наследования трона Доменов. Но еще в детстве у него возникли трудности иного рода.
Юноша научился прозревать будущее еще до того, как научился говорить. Однажды он не на шутку испугал отца, обрадовавшись тому, что тот вернулся домой на черной лошади, а не на серой, как собирался сначала.
— Откуда ты знаешь, что я собирался вернуться на серой лошади? — спросил отец.
— Я видел, как ты едешь на серой лошади, — ответил Эллерт. — Твоя переметная сума отстегнулась и упала в пропасть, а ты повернул обратно. А потом увидел, как ты едешь на черной лошади, и все было в порядке.
— Алдонес милосердный! Я действительно едва не потерял переметную суму на перевале. Если бы это случилось, мне пришлось бы повернуть обратно, почти без еды и питья для долгой дороги!
Очень медленно Эллерт начал осознавать природу своего ларана: он видел не одно будущее, единственное и неизменное, но все варианты будущего. Каждый сделанный шаг порождал десяток новых возможностей. В пятнадцать лет, когда он был объявлен мужчиной и предстал перед Советом Семи, чтобы получить татуировку со знаком королевского дома, дни и ночи превратились в настоящий кошмар. На каждом шагу юноша мог видеть перед собой десятки дорог и сотни выборов, порождавших новые возможности. Это сковывало его волю. Он не смел сделать ни одного движения из-за страха как перед известным, так и перед неизвестным и при этом не знал, как избавиться от дара, и не мог жить с ним. Во время тренировочных поединков Эллерт неожиданно замирал, наблюдая во всех подробностях продолжение боя после каждого удара. Его выпад мог обезоружить или убить партнера. Любая контратака противника заканчивалась неудачей Эллерта. Тренировки превратились в настоящее бедствие. В конце концов он мог лишь неподвижно стоять перед учителем фехтования, дрожа как испуганная девушка, не в силах поднять меч.
