— Как, черт побери, вам удалось столько обо мне разузнать? — удивился Питер.
— Неужели не понимаете: наломали столько дров, что заставили о себе говорить?
— Предполагаю.
— Многие охотники за славой прежде подумали бы, если бы знали, что известность — это бредень, который извлечет на поверхность все прошлое и выставит на всеобщее обозрение все темные делишки. Мы, обыкновенные люди, чаще всего ковыляем потихоньку в тени. Забываем о собственных грехах. Но ежели попадаем на глаза людей, нам припоминается все. Оказываемся в лучах прожекторов. Так и вы, Куинс. Как только начали свое бегство на юг, лучи прожекторов обратились к вам. И когда я захотел получить интересующую информацию, мне стоило лишь связаться с Эль-Пасо. Рассказали даже больше того, что я запрашивал. Вам приписали десятки убийств, которых вы никак не могли совершить, и среди прочего обратили внимание на ваше происхождение, доложили о приютившей вас семье, о шести дамах, встреченных вами на жизненном пути, с которыми вы завели интрижки. Утверждали даже, что вы известный развратник. — Все стало понятно. Чтобы добыть исчерпывающие сведения, Монтерей всего лишь снял трубку и поговорил по телефону с сержантом полиции в Эль-Пасо. — Мне также сообщили, — продолжал Монтерей, — что последние четыре года вы регулярно высылали деньги своему приемному отцу. И это, Куинс, убедило меня, что вы именно тот человек, который мне нужен. Даже среди любителей подраться вы прославились своими бойцовскими качествами. И в то же время способны услужить женщине. Вот почему я решил, что вам по силам сокрушить Тигра, а защита женщины мотив достаточный, чтобы пойти на такой шаг. Но если…
Монтерей смолк, и Питер, обернувшись, увидел, что в комнату входит она. Еще не разглядев ее черты, он ощутил, будто вместе с этим юным, очаровательным, счастливым созданием в комнату ворвалась свежесть раннего утра. Он не понимал, улыбается она ему или же посмеивается над ним. Очарованный ее красотой, он витал как в тумане. Не помнил, как прошел ужин. Смутно осознавал, что Монтерей не переставая о чем-то говорит, что он сам, бессмысленно глядя на собеседников, старается вести себя как нормальный человек и что его пытаются вовлечь в разговор. Заметив, как Мэри недоуменно нахмурилась, почувствовал себя законченным дураком. Больше его не беспокоили.
Сеньор окончательно взял бразды разговора в свои руки и справлялся с этим идеально. Хороший хозяин способен разговорить даже статую, и Монтерею в конце концов это удалось с Питером Куинсом. После трапезы они вышли в сад, разбитый на крыше по одну сторону дома. Воздух был прохладен в той мере, когда приятнее прохаживаться, чем сидеть, и они стали не спеша прогуливаться вдоль здания, пока Монтерей не нашел повод на несколько минут оставить Питера и Мэри одних.
