— Еще как!
Оба рассмеялись.
— Хвалю за откровенность, — сказал богач. — В таком случае постараюсь тоже говорить напрямик. Я привез тебя сюда и готов купить твои услуги. В первую очередь мне нужна голова этого человека, Тигра. Понятно?
— А-а, — отозвался Питер Куинс, — вот, значит, где собака зарыта!
Сложив руки, Питер заставил себя посмотреть на портрет. Он боялся признаться себе, но чем больше смотрел на портрет, тем больше убеждался в одном: несмотря на то что Тигр отказался принять вызов, Питер Куинс испытывал перед ним смертельный страх. Впервые за свою сознательную жизнь!
Глава 23
РАЗГОВОР С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ
Но вслух всего лишь спросил:
— Что я имею?
— Если условия — это единственное, что вас удерживает, мы скоро договоримся. Говорите, что требуете. Самый лучший способ начать дело.
Монтерей улыбался в предвкушении, что Питер уже у него в руках.
— Мне нужны факты, — заявил Питер.
— Не деньги?
— Плевал я на них.
Монтерей удивленно уставился на парня.
— Я хочу знать, почему Тигр должен умереть, — продолжал Питер.
— А его преступления, разве этого мало? — отрезал богач.
Он зажег сигару и выкурил ее в несколько быстрых затяжек. Пожалуй, единственная заметная реакция на настойчивое любопытство.
— Преступления, — с нагловатой ухмылкой заметил Питер, — вызывают у меня лишь симпатии.
— На его счету сотни убийств.
— На моем около двух десятков, — возразил Питер, — но я всегда стрелял, обороняясь.
— Его преступления подтверждают тысячи свидетелей, — продолжал Монтерей.
— Мои тоже, — добавил Питер. — Всегда найдется тысяча лжецов, готовых броситься на лежачего! Однако у него есть сторонники, даже в этом городке.
— Его боятся, мистер Куинс.
— Может, и так, но одним страхом нельзя удержать в спокойствии целый город. Между прочим, не думаете ли вы, что все здешние обитатели исполняют ваши желания из одной любви к вам?
— Это предмет моей гордости.
— Ошибаетесь.
— Кто-нибудь сказал, что боится меня?
— Я видел страх в глазах по меньшей мере двух десятков людей. Улыбаетесь, сеньор? Вижу, вам это льстит!
— Вы весьма наблюдательны, — заметил Монтерей, — но все же заблуждаетесь.
— Возможно.
— Но вернемся к Тигру. Я вижу, что вам надо. Вы не удовлетворены объяснением, что этот человек — сущее бедствие для всех, и хотите понять, почему именно я считаю его своим врагом?
— Точно.
— Вам станет легче, если я скажу вам, что у меня есть личные основания его ненавидеть?
— Повторяю, сеньор Монтерей, я не стану гнаться за ним ни мили, если у меня не появится веских оснований преследовать его как жалкого койота. Я никогда не охотился на человека, и мне не нравится сама эта идея!
